Существуют свидетельства о том, что индейские шаманы использовали измельченные в порошок листья мате для своих религиозных обрядов.
Само проникновение испанцев на земли гуарани началось еще в 1516 году, когда дон Хуан-де-Солис открыл устье реки Параны, а затем двадцать лет спустя построил Асунсьон – будущую столицу страны. Поэтому сейчас сложно сказать, кто же был первым европейцем, отведавшим мате. Возможно, это был какой-то простой солдат, имя которого история не сохранила в силу незнатности его происхождения. Но, по данным литературы, звание первооткрывателя мате оспаривают несколько людей, в числе которых Эрнандо Ариас де Сааведра, и Себастьяно Кабото, более известный в России по английской транслитерации Себастьян Кабот.
Итак, по порядку. По первой версии, первооткрывателем мате принято считать Эрнандо Ариаса де Сааведра, который родился в 1561 году в Асунсьоне, и по происхождению уже был креолом. Благодаря своему таланту, этот блестящий офицер в 1592 году стал наместником губернатора и Верховного суда Асунсьона, а затем и первым губернатором Парагвая. Он продолжал поиск новых земель в Парагвае, и, однажды, занимаясь созданием новых поселений после подавления индейского мятежа, отдал приказ наладить производство «зелья мате», так как заметил, что работоспособность индейцев растет, когда его солдаты не запрещают им употреблять мате. Они «совсем не чувствуют усталости», в отличие от испанцев, не употреблявших «зеленую отраву». Позже этот приказ был отменен, но об этом чуть позже. Возникает резонный вопрос. Мог ли человек, родившийся в Парагвае, быть первым европейцем, который познакомился с мате? Наверное, нет.
И второй «первооткрыватель», это Себастьян Кабот. Этот человек, по происхождению итальянец, родившийся предположительно в Венеции в 1476 году, интересен тем, что в свое время, побывав в Южной Америке, позже поселился в Великобритании, где в 1555 году основал «Московскую торговую компанию», которая вплоть до 1698 года обладала монополией на торговлю с Россией. После отмены монополии, компания все же продолжала вести торговлю вплоть до 1917 года. И кто знает, быть может, еще в 1555 году мате был впервые завезен в Россию, ко двору Иоанна Грозного?
Свою первую экспедицию в Америку Кабот совершил еще со своим отцом, Джоном Каботом, который умер в пути, передав полноту власти своему сыну. Снова вернувшись в Америку в 1526 году, Себастьян Кабот, плывя по реке Парана, надеялся найти Эльдорадо – средоточение золота и серебра. Но его экспедиция не нашла ничего, даже близко похожего на Эльдорадо. Напротив, здесь жили не очень богатые люди, впрочем, не обделенные жизнерадостностью и пышущие здоровьем. Конкистадоры задались вопросом, из-за чего же эти аборигены так крепки и радостны? Гуарани ответили, что просто надо пить каа, подарок бога Тупа, и показали, что же это такое.
Использование рабского труда гуарани по сбору мате и доставке его в центральные города было очень жестоким. Индейцы прокладывали новые пути сквозь тропики, которые теперь были устланы их костями.
Производство мате, в отличие от какао, не получило быстрого одобрения властей. Стоит только вспомнить, что какао нашли в кладовых Монтесумы, последнего императора ацтеков, что придавало этому напитку королевский статус. А мате был лишь напитком племен гуарани, не связанных воедино, да индейцев кечуа, пусть и объединенных в одну империю – Тауантинсу́йу. Правда, данные о том, что мате – напиток бедняков, некоторые историки склонны отрицать, так как после того, как мате был найден в захоронении знатного кечуа рядом с городом Лима (столице Перу), было высказано предположение, что мате – либо напиток не для всех, либо имеющий какое-то сакральное значение для древних людей тех мест.
Первым, кто, скорее всего, враждебно отнесся к мате, был все тот же Эрнандо Сааведра, отведавший мате и нашедший, что йерба – это дьявольское зелье. Он попытался ввести запрет на его употребление, пытаясь привлечь на свою сторону даже испанскую корону, однако из метрополии пришел приказ отменить запрет. Таким образом, производители мате получили законное право производить и продавать йербу, не боясь быть обвиненными в противоправных действиях.