– Шлюха. Мертвая шлюха...
Тор приходит в себя от того, что тело брата пронизывает дрожь. С головы до ног. Выгибает судорогой... И Бог Грома вскочив, едва успевает сжать его лицо в руках, чтобы трикстер не порвал воспаленные губы, пытаясь закричать.
Глаза мага широко открываются, и в предрассветных сумерках громовержец ясно видит, что они красные... Светящиеся... Такие странные...
Может, это из-за освещения они кажутся такими красивыми?
Тор обводит пальцами тонкую сине-желтую кожу вокруг глазниц, проводит подушечками по тонким бровям и целует брата в переносицу.
– Локи... – тихо говорит он, – я здесь... Все хорошо.
Трикстер чуть задирает голову и пытается увидеть свои руки. Тор смотрит в этом же направлении и у него замирает сердце. По запястьям течет кровь, они покраснели, воспалились... А пальцы совсем белые. Слабые, тонкие...
Бог Грома осторожно касается щеки брата и заставляет его опустить голову:
– Не смотри, – просит он, – когда я тебя сниму отсюда, мы все поправим. И больно больше не будет...
Локи слабо кивает и прижимается лбом ко лбу брата.
***
Часы идут, как во сне. Время суток сменяется одно другим. Жара холодом и наоборот... Тор уже не помнит, когда начался этот кошмар. Он точно знает одно – до окончания осталось всего шесть часов. Он знает это потому, что на башне над площадью – огромный циферблат. И тяжелые стрелки медленно отсчитывают болезненные минуты.
Локи то приходит в себя, то снова без сознания обвисает на цепях...
Когда глаза трикстера открыты, Тор улыбается брату, говорит какую-то чушь... гладит спутанные волосы, убирает их за уши, как когда-то в детстве, целует измученное лицо... А Локи с трудом поднимает уголки изуродованных губ, улыбаясь в ответ. Но в глазах младшего боль. Боль и страх. Ведь если раньше трикстер хотя бы мог проговорить вслух все то, что видел в забытьи, то теперь... Бог Грома отчетливо это понимает. Поэтому говорит и говорит... Без умолку, без остановок. Говорит за двоих. А Локи просто смотрит в его глаза и улыбается этой жуткой полуулыбкой, от которой по его подбородку текут тонкие струйки крови.
А потом теряет сознание. Резко, быстро... И это безумно страшно. Тор судорожно проверяет пульс, и каждый раз, боится услышать мертвую тишину. Дрожащие пальцы попадают на артерию не сразу, и это только добавляет острых ощущений.
Часто из носа трикстера принимается идти кровь. Яркая, густая... Она медленно стекает по воспаленным губам, по острому подбородку, по шее... Тор уже не пытается ее остановить, он просто сидит у ног мага, уткнувшись лицом в его острые колени... Чуть поглаживает бедра брата, пытаясь отдать хотя бы немного своего тепла.
Богу Грома плевать, как это выглядит со стороны, плевать на то, что кричит чернь, на неодобрительные взгляды проходящих мимо чиновников... Плевать на приказ Всеотца, запрещающий подниматься на помост... Он ждет только одного – когда часы, отсчитывающие мгновения жизни его брата, пробьют три часа дня.
Тогда расстегнутся магические наручники, и он сможет поднять трикстера на руки и забрать отсюда. Унести в прохладную темную комнату, где не будет чужих жадных взглядов, кажется, разрывающих худое тело брата на части...
И все... больше никаких мыслей нет. Они просто ушли, исчезли... И Тору кажется, что так и должно быть.
***
Над площадью жаркое марево, пусто, тихо... Часы совсем недавно пробили час пополудни. Остается всего два часа... Боги! Хоть бы брат очнулся... Просто посмотрел на него своими невозможными зелеными глазами. Тору безумно хочется увидеть их. Они странные, с черным ободком по краю радужки и слишком широким зрачком. Такие яркие, блестящие...
Бог Грома поднимается с настила и становится напротив трикстера. Голова опущена на грудь, длинные, вьющиеся на концах волосы в беспорядке свисают по бокам. Они такие красивые... Тор пропускает меж пальцев чуть влажные жестковатые пряди и вдыхает запах брата. Чуть горьковатый, волнующий... Какой-то нездешний. Холодный... Болезненный.
Минутная стрелка лениво ползет к двенадцати. Тор буквально впивается в нее взглядом, умоляет двигаться быстрее... Хотя бы чуть-чуть...
Внезапно трикстер резко поднимает голову и распахивает глаза. В них ужас, непередаваемый, настолько яркий, что громовержец невольно отшатывается.
По щеке трикстера катится слеза, и он опускает взгляд, тщательно пытаясь спрятать эту прозрачную каплю от старшего. Но Тор мягко берет его лицо в ладони и губами стирает влажную дорожку.
– Очередной кошмар? – тихо спрашивает он.
Локи судорожно кивает и пытается прижаться к громовержцу, но наручники не пускают и он только неловко дергается и морщится от боли.
Бог Грома сам подходит совсем близко и прижимает брата к себе.
– Скоро все закончится, – шепчет он в холодное ухо мага, – нам просто нужно еще чуть-чуть потерпеть. Подождать. Наручники расстегнутся сами. И я унесу тебя отсюда. Уберу эти чертовы нитки... Я все сделаю, Локи. Тебе больше не будет так больно... Ты скажешь мне все. А потом мы пойдем на то озеро. Тебе будет хорошо, обещаю... Все будет хорошо.
А трикстер прикрывает глаза и медленно качает головой.
Не будет хорошо. Уже нет. Слишком поздно. Пусть все остается как есть... Он не жалеет ни о чем. И Тор не должен жалеть. Все идет так, как должно быть. Так решила судьба. Так нужно. И ничего не сделаешь, как ни пытайся. Единственное, чего хочется сейчас – это почувствовать на губах теплый поцелуй брата. Просто прикосновение. Ни на что большее он не претендует. Страшно... Вдруг брат оттолкнет? Бросит... Зачем ему умирающий полукровка? Отвратительный, слабый... Который ничего не может ему больше дать, как бы ни старался. А может только забирать. Время, силы... Боги!
Как Тор все это терпит? Почему до сих пор не ушел отсюда, подальше от всего этого позора... Почему?! Почему все это время просидел у его ног? Почему грел своим телом, заглядывал в глаза, успокаивал заходящееся сердце? Неужели он так сильно любит своего неродного брата-предателя?
Почему Тор так хочет его? Локи постоянно чувствовал это... Даже, когда он в таком состоянии. Беспомощный... Такой грязный...
В мозгу промелькнули глаза Тора, когда он целовал его грязные от кровавой рвоты губы. Как Бог Грома смотрел... Там не было презрения, отвращения, унижающей жалости... Там была любовь. Локи понимает это так ярко, так четко, что кружится голова. Он вглядывается в глаза брата, который снова что-то говорит и видит то же самое выражение. Всепоглощающая любовь. Тор никогда не требует ничего взамен. Никогда. Ни разу... Просто любит. В этом весь его старший брат.