Бог Грома сглатывает слезы и прикасается к припухшим воспаленным губам трикстера. Гладит шершавую поверхность языком и чуть нажимает, прося впустить. Поцелуй получается долгим, каким-то щемящим... С привкусом крови... Совсем не таким, как просил Локи.
– Каждый раз, как первый... – выговаривает маг, – Тор, мы ведь братья... Как это могло случиться с нами?!
– Не знаю, – почти неслышно отвечает Тор, – ты жалеешь?
– Если бы я умер в Йотунхейме, все было бы гораздо проще, – усмехается Локи, – но, как видишь, со мной никогда не бывает легко.
– Локи, если бы я мог что-то сделать... Хоть что-нибудь! Хочешь, я убью Бюлейста?
– И что это даст? Грызню за власть в Йотунхейме и новые дипломатические трудности? – последние слова Локи выделяет, – нет, брат... Не надо никого убивать. Я смирился.
Тор молча укладывает брата на подушку и ложится рядом. Он не знает что ответить. Ему кажется, что от Локи осталась тень. Тень, в которой сконцентрировано все: боль, отчаяние, страх, ненависть, любовь, страсть... Много всего. И это разрывает младшего изнутри. Убивает, как и борьба между божественным началом и йотуном.
Локи вдруг перекидывает ногу через бедра брата, ложится сверху, и почти прикасаясь губами к уху старшего, шепчет, обдавая холодом:
– Ты так меня любишь... За что, Тор? За что ты так любишь своего неродного брата-предателя? Я ведь доставлял тебе только боль, неприятности... Я до сих пор не могу забыть твои глаза, когда ты зашивал мне рот. Мне страшно, брат... – Тор чувствует, как маг запускает пальцы в его волосы и сжимает пряди в кулаке, – что будет потом, когда меня не станет? Что будет с тобой?
Громовержец осторожно кладет ладони на поясницу трикстера и поглаживает пальцами холодную кожу, под задравшейся рубашкой.
– Я не знаю, Локи... – хрипло отвечает он, не совсем понимая, что говорит, – наверное, я сойду с ума...
Ладонь ведет по худой спине, гладит... От этих прикосновений, сводит сладкой болью все внутренности. Будто это не он дотрагивается до брата, а наоборот...
Боги, как же хочется опрокинуть Локи на кровать, подмять под себя хрупкое тело и целовать, до боли... до синяков! Чтобы навсегда запечатлеть на его коже свои знаки. Привязать младшего к себе и больше никогда не отпускать...
– Тор... ты что?.. – выдыхает трикстер, упираясь свободной рукой в грудь громовержца.
– Я хочу тебя... – Бог Грома вздрагивает от своих собственных слов, вернее от звучания своего голоса...
– Ты ведь должен был меня ненавидеть! – Лофт еще сильнее вцепляется в волосы брата, – когда я гнил в Йотунхейме, я ведь... – маг замолкает и чуть трется о старшего, вызывая у того почти болезненный стон. – Я все помню, – после тяжелой паузы говорит трикстер, осторожно прикасаясь к чувствительной коже за ухом старшего, – все... До мелочи. Каждое ощущение. Однажды он трахал меня на весу, не снимая с цепи. Мне пришлось обхватить его ногами, чтобы запястьям не было так больно... А он все вдалбливался и вдалбливался... Снова и снова... Понимаешь? – Локи сглатывает и смотрит впервые за весь монолог в глаза Бога Грома, – снова и снова... А я как шлюха насаживался на него, чтобы он быстрее кончил и оставил меня... Только бы ушел... Если бы ты видел все это, ты бы не обнимал меня сейчас так, не хотел бы меня... Ты бы даже прикоснуться ко мне не смог!..
Бог Безумия не договаривает, потому что заходится в судорожном кашле и падает на бок, подтягивая колени к груди. У него снова идет кровь горлом...
– Когда же я, наконец, сдохну?! – выкрикивает он, когда Тор осторожно приподнимает его голову и поворачивает, чтобы он не захлебнулся кровью и рвотой...
– Брат... Маленький... Локи, все будет хорошо! – Тор обнимает младшего и прижимает к себе, – даже если ты умрешь, то не один... Я буду рядом. Всегда. Что бы ни произошло. Я люблю тебя...
И Локи снова выворачивает.
Тору кажется, что еще немного и в трикстере больше не останется крови...
Наконец, когда спазмы прекращаются – Бог Грома приносит из ванной таз с водой и полотенце. Локи только тихонько постанывает, когда ткань проходится по содранным запястьям. Изуродованная шрамами кожа даже сейчас мягкая на ощупь...
– Ничего, если я перенесу тебя в кресло? Пока буду перестилать постель? – спрашивает Тор, мало надеясь на ответ.
– Зачем ты это спрашиваешь? – тихо интересуется маг, – ведь будь даже я не согласен, куда ты меня положишь? На пол? Нет... – трикстер криво улыбается, – на пол ты меня не положишь. Хоть я и умираю – но на полу ведь холодно... Куда тут еще можно положить? Никуда... Поэтому – кресло. Так зачем?
– Я не знаю... – растерянно говорит Бог Грома, – просто так.
– Я зря это спросил, – Локи откидывает голову на подушку, – прозвучало глупо.
Тор целует брата в переносицу и поднимает на руки.
– Я перестелю быстро. Может, тебе принести пить? – громовержец усаживает младшего, помогает устроиться поудобней и накрывает его ноги тонким покрывалом.
– Да... – трикстер кладет руку на подлокотник, – пожалуйста...
***
Когда Тор возвращается – стопка белья и кружка едва не падают у него из рук. Локи сидит на полу среди осколков зеркала. Его окровавленные пальцы перебирают блестящие стекляшки, складывают стопочками. Трикстер даже не замечает, что острые края стекла режут ладони. Его рот в крови, кажется, мага опять тошнило... Черные волосы торчат в разные стороны...
Маг оборачивается, вздрагивает и виновато выговаривает:
– Я разбил случайно. Просто испугался...
– Ничего страшного, – осторожно говорит Бог Грома, – главное, что сам цел. Чего ты испугался?
– Неужели я такой? – вместо ответа тихо спрашивает трикстер, чуть поворачивая голову к брату. – Во что я превратился?
Тор кладет белье на стол и присаживается на пол рядом с братом.
– Зеркала лгут, – говорит он, кладя руку на худое плечо младшего, – то что ты видел – будет правдой лишь в том случае, если мы в это поверим.
– Поэтому не верь тому, что видишь, – слабо улыбается Лофт, заканчивая фразу. – Ты запомнил мои слова. Почему?
Бог Грома неопределенно пожимает плечами:
– Ты сказал, я запомнил... Не знаю, почему. Может, ты правильно сказал тогда?
Локи поднимает самый крупный осколок и заглядывает в него:
– Как можно любить такое? – трикстер проводит пальцами по лицу, по синякам под глазами, по ранкам от иглы... – я бы не смог.
– Нарываешься на комплимент? – полушутливо спрашивает Тор, пытаясь разрядить обстановку.
Губы мага искажает злая улыбка: