— Вы хотите сказать — в редакции журнала?
— Да то-то и оно, что нет! Этот мой приятель в основном для журналов работает, но еще у него деловые отношения с одним крупным нью-йорским издательством. Его girlfriend как раз оттуда, она вообще-то старше него, но он по этому поводу не комплексует... в общем, она ему эту работу и устроила. Он время от времени занимается для них литературной обработкой текстов. Так вот, некоторое время назад там затевался крупный проект, его girlfriend говорила, что он принесет им кучу денег. Она за него отвечала. А сейчас все это на грани краха. Как выяснилось, она вела переговоры с этой вашей Галле, даже летала для этой цели в Германию. Переговоры о том, что та должна передать ей книгу Вингинштейна...
— Витгенштайна!
— Да, да. То есть не лично передать, а... — Майк прикусил язык, вспомнив, что говорит с нацистским офицером.
— А переправить на Запад по каналам русских правозащитников, — спокойно докончил за него Власов. — Не думайте, что для меня это новость. Или что меня удивляет тот факт, что любовница вашего приятеля не хотела рисковать лично. Продолжайте.
— Да, собственно, продолжать уже и нечего. Старик умер, а Галле так и не успела с ним встретиться и получить книгу. И где эта книга, судя по всему, тоже не знает. А теперь и она сама пропала. Вы, кстати, уверены, что ее похитили именно наркоторговцы? Что это не связано с книгой?
Фридрих на секунду задумался. Нет, в интересы Спаде букинистика уж точно не входит. Конечно, если бы тот узнал, что на этом можно заработать круглую сумму... но тогда бы он требовал деньги не с Фридриха.
— Уверен, — искренне ответил Власов. — А что вам еще известно об этой книге?
— Да ничего. Честно, ничего. Мой приятель — и тот не знает. Там же такая секретность, в этих издательствах! Пока все права не у них — они страшно боятся, что о деле пронюхают конкуренты и уведут у них добычу из-под носа. Если бы узнали, что их сотрудница хоть словом обмолвилась своему boyfriend'у — ее бы уже уволили. Но теперь, если книга срочно не найдется, ее так и так уволят...
— Крайне глупо выгонять того, кто владеет секретной информацией, интересной противнику, — заметил Фридрих. — Такого человека надо холить и лелеять. Или убить.
— Надеюсь, вы шутите, — неуверенно произнес Майк.
— Надейтесь. Хотя, когда речь идет о сотнях тысяч долларов, я бы не был в этом так уверен. В Америке убивали и за меньшее. И именно поэтому я еще раз настоятельно советую вам, если вдруг вам все же удастся узнать, где эта книга, обратиться в имперское посольство, а не пытаться реализовать ее самостоятельно. Имейте в виду — за этой книгой охотятся очень серьезные и неприятные люди.
— Кто именно? — профессионально заинтересовался Рональдс.
— Это все, что я могу вам сообщить, — свернул тему Власов. — И помните, что вы мне обещали.
Положив целленхёрер в карман, Фридрих задумался. Полку охотников за книгой прибыло — теперь еще и американское издательство... Выходит, с одной стороны книга является ключом к архиву Шмидта — впрочем, это все еще гипотеза, хотя и весьма правдоподобная. С другой стороны, содержит некие компрометирующие сведения о прошлом влиятельных германских родов. А с третьей — представляет интерес и как литературное произведение, которое можно выгодно издать? Уж наверное издательство хочет приобрести ее не просто как букинистический раритет, чтобы потом продать на аукционе — хотя теоретически и такой вариант нельзя исключать. Но скорее все-таки целью является публикация (что, кстати, не исключает перепродажи оригинала впоследствии). В конце концов, старинный манускрипт, существующий в единственном экземпляре — такая же рукопись, как и любая другая. Но что может быть такого в этой рукописи, что сделало бы ее издание прибыльным в современном мире? Например, это может оказаться ранее не издававшееся произведение какого-нибудь всемирно признанного классика. Скажем, издательство, опубликовавшее неизвестную пьесу Шекспира, получило бы очень солидные барыши. Или не Шекспира — раз уж книга обнаружилась в России, то, скорее, Пушкина... хотя в США он мало известен. Это должен быть западный классик, например, Гете — что, кстати, объяснило бы, почему книгу хранил дойчский аристократ. Но почему он все же решился продать ее в Америку? Или он хотел лишь передать ее внуку, а вся инициатива с продажей исходит от Франциски?