И, разумеется, свастики были на имперских знаменах — многометровых полотнищах, свисавших вдоль стен домов, и флагах, горделиво развевавшихся на фонарных столбах. Почти как в Берлине в дни национальных торжеств. С одним существенным отличием: в Москве все знамена висели симметричными парами — к каждому алому германскому обязательно прилагался российский триколор.
В принципе, в Дни арийского единства полагалось украшать улицы флагами всех стран Райхсраума, но их полный комплект встречался редко — чаще всего на мостах или на флагштоках некоторых площадей, где проходили массовые гуляния. Парой же из германского и российского флага был украшен практически каждый дом или столб. Кое-где встречалась и патриотическая самодеятельность — флаги, вывешенные в окнах и с балконов жилых зданий.
Из уличных репродукторов текла бодрая музыка — тоже в основном русская и дойчская.
Власов и Эберлинг шагали по проезжей части Нового Арбата среди прочих гуляющих. Так же, как и они, большинство народу двигалось в сторону Кремля. Семьи с нарядными детьми, парочки, молодежные компании, москвичи и туристы, русские и нерусские... Арийское Единство в действии. Кое-где заметны были полицейские в парадных мундирах, приглядывавшие за порядком; главным образом они следили, чтобы не было пьяных и распивающих спиртное на улице — однако, похоже, работы им не находилось, во всяком случае, пока.
— Не думаю, что это личный энтузиазм, — заметил Хайнц, проследив взгляд Фридриха на один из балконов. — Скорее всего, в таких квартирах живут члены партии, и вывесить флаги им велели в их ячейке. А вот большевицкая символика на стенах рабочих окраин — это действительно от души. А вовсе не на американские деньги, что бы там ни говорила по этому поводу пропаганда...
— Тогда уж на китайские, — усмехнулся Власов. — Хотя, конечно, американцам тоже не особенно важно, как именно подрывать Райхсраум изнутри. Если среди русских находятся идиоты, испытывающие ностальгию по большевизму, которого сами не застали — почему не использовать и это. Пропаганда пропагандой, но роль иностранных спецслужб во всей этой гадости я бы не стал недооценивать. Нет, конечно, каждому малолетнему недоумку, малюющему на стене подъезда серп и молот, никакой дядя из ЦРУ не платит. Средства идут на создание атмосферы, в которой само появление таких недоумков становится возможным. На вбрасывание лозунгов в стиле «не надо было воевать за Власова — пили бы сейчас американскую колу». Сталин-де был союзником Америки и после войны провел бы демократизацию... Жаль, что нельзя создать альтернативную ветку истории специально для таких вот агитаторов. Чтоб на собственной шкуре убедились, какую «колу» подают в гулаговских бараках! И вообще, нечего сказать, достойный символ свободы — американская кола... Как будто кто-то не знает, что она запрещена в Райхсрауме не из идеологических соображений — что вообще за глупость, какая идеология может быть в напитке? — а исключительно из-за вредности для здоровья. В ней, между прочим, монета за ночь растворяется, а сахара в одном стакане больше, чем в литре нормального чая...
— Запретный плод сладок, — ответил Эберлинг и хохотнул над невольно получившимся каламбуром.
— Вот, кстати, тоже чего я не понимаю и никогда не пойму, — сердито произнес Фридрих. — Откуда вообще взялась эта идея, что если что-то запрещать, то оно непременно станет привлекательным? Мне кажется, это тоже какой-то сознательно раскручиваемый миф... Библия тут, кстати, ни при чем — змей соблазнял Еву вовсе не фактом запретности плода, а тем, что «будете как боги». И до тех пор, пока Адам и Ева этого не услышали, сам запрет совершенно их не смущал, то есть не служил стимулом его нарушить. Что вполне логично. Ведь очевидно же, что если что-то запрещено, то это не просто так. Да, запрет может быть и неоправданным — но для такого вывода надо, как минимум, разобраться в его причинах. И во многих случаях окажется, что эти причины вполне основательны... Даже если что-то запрещает твой враг, само по себе это еще не означает, что этот запрет надо нарушать. Большевики, к примеру, запрещали немало действительно вредных вещей — криминальную преступность, в частности. А уж если запрещают свои, это тем более повод прислушаться, а не поступать наоборот из совершенно непонятного принципа...