— Мы хотим получить объяснения, — голос Никонова тоже звучал жестче обычного. — И по поводу того, что вам принесли, и по поводу остального.
«Какого еще остального?» — подумал Фридрих, а вслух ответил:
— Я дам вам все объяснения, но мне нужно ещё десять минут... Будьте столь любезны! — рявкнул он в трубку и нажал отбой.
Старуха наблюдала за ним с интересом.
— Вы говорили о Зайне, — напомнил Фридрих. — Почему вы огорчились, когда узнали, что он жив?
— Потому что я таки думаю, он зайдёт к старой Берте, — проговорила старуха. — Мне не хочется с ним разговаривать за наши старые дела и потом чтобы умирать. Я не хочу умирать, это скучное дело. Но я ждала, что он придёт. А пришёл этот мишигин. Я его не ждала.
— Откуда вы знаете Зайна? — не отставал Фридрих. — Что вы можете о нём сказать?
— Фолшпиль, — ответила старуха и прикрыла глаза. — Вы мене будете спрашивать, — добавила она, — но я ничего не знаю за новые его дела. Мои дела были давно.
— Думаете, он намеревается вас убить? — решил уточнить Власов.
— Он мине тогда обещал, — ответила старуха, — что если ещё сюда вернётся, то зайдёт. Но не сказал, что будет убивать меня. Если бы сказал, я бы тут не жила... Он похож на меня, — добавила она очень тихо, — только он верит.
— Во что? — спросил Фридрих.
— В глупости, — сказала старая Берта. — Все, которые верят, они верят в глупости. Даже если умные, но верят, это глупости. Это лох ин коп. Дырка в голове. У меня целая голова, потому что я верю ни в чего.
Заорал звонок. То ли это были люди Шульгина, то ли Никонова, которому надоело ждать.
— Откройте уже, — распорядилась Берта. — Вас таки скоро отпустят, а мене будут долго полоскать мои старые мозги. Плохой вечер.
Власов пошёл открывать, думая про себя, что в кои-то веки Берта сказала чистую правду: вечер и впрямь не задался.
Квартира мигом наполнилась топотом ног и запахом чужих людей. Первыми, едва не сбив Власова с ног, ворвались оперативники в униформе крипо и в штатском. За ними вошел Никонов и еще какой-то незнакомый майор чуть пониже его ростом — надо полагать, Шульгин, окативший Фридриха откровенно злым взглядом. Никонов тоже смотрел как-то странно. Интересно, кто из двоих тут главный? Никонов старше по званию — дэгэбэшный майор считается выше полицейского — но Шульгин говорил, что операцией командует он. Хотя так было, пока речь шла лишь о поимке дуфана, но не о вторжении к Берте. Но скорее всего — каждый распоряжается своими людьми.
— Это в столовой, — показал Власов. — Коробка из-под торта на серванте.
Вся эта толпа людей протопала мимо него. Фридрих после секундной паузы последовал за ними и увидел с порога «обеденной», как сперва оперативник в перчатках, снявший крышку, а затем и оба майора заглянули в коробку. Судя по их лицам, ничего неожиданного они не увидели.
— Я так понимаю, женщина тоже мертва? — спокойно уточнил Власов.
— А вы как думаете?! — окрысился на него Шульгин; Фридрих узнал его голос, который, впрочем, по телефону звучал куда дружелюбнее.
— Послушайте, майор, — холодно произнес Власов, — я понимаю вашу досаду по поводу проваленной вашими людьми операции, но это еще не повод забывать ни о вашем, ни о моем достоинстве.
— Проваленной нашими людьми?! И у вас еще хватает наглости... — Шульгин задохнулся от возмущения.
— В самом деле, — неожиданно поддержал его Никонов, — я не знаю, зачем вы это устроили, наверное, у вас были важные причины, но вы могли хотя бы предупредить нас. Если вам нужна была имитация спасательной операции, об этом вполне можно было договориться...
— Это счастье, что офицер, которого вы подставили, просто прокатился чуть ли не до Тулы, а не лежит сейчас где-нибудь под насыпью с перерезанным горлом, — добавил полицейский майор.
— Господа, — потряс головой Фридрих, — я ничего не понимаю. Что я, по-вашему, устроил и кого подставил?
Майоры переглянулись.
— Около двух часов назад, — сказал Никонов, — Общественное радио Нью-Йорка передало информацию о похищении и готовящейся спецоперации. Позже ее подхватили атлантистские агентства новостей. К сожалению, мне доложили об этом совсем недавно. Информаторы Спаде, или он сам, как видно, оказались оперативнее.
Сверкнула вспышка — полицейский фотограф снимал коробку.
— А теперь скажите, что эта информация утекла не от вас, и я с радостью извинюсь, — докончил Шульгин.
— Рональдс, — пробормотал Власов. — Ублюдок. Он же обещал мне молчать! Что ж, господа, — добавил он после паузы, — вы правы: извиняться надо мне.