Так, к черту эти славянские самокопания. Надо думать о деле.
Зайн, конечно, недаром выбрал себе жилище в таком месте — в одной из типовых многоподъездных многоэтажек, где сроду не было консьержек, соседи плохо знают друг друга, и к тому же квартиры часто сдаются небогатым приезжим; причем покинуть город отсюда можно очень быстро, и разными путями — на машине или на электричке. Но все это работает лишь до тех пор, пока охотники не знают, где сидит фазан... Впрочем, может быть, они едут к разоренному гнезду, и добыча уже у юде? Если так, пусть они уже унесут ноги. В общей сложности у них было более пятнадцати минут форы, вполне могли успеть.
Теперь, когда ответственным назначили лично его, Власов уже не был уверен, что это лучший вариант — но пусть лучше так, чем перестрелка. Фридрих вставил в ухо наушник, закрепил у подбородка миниатюрный микрофон и настроил нужную частоту.
— Первый — Егерь. Контроль связи.
— Егерь-два — Первый, связь хорошая, — немедленно откликнулся Шрамм. — Выходим на позицию, пока все спокойно.
Все-таки отличные ребята эти оперативники. Управились на удивление быстро, особенно учитывая, что операция заранее не готовилась, им пришлось вскочить посреди ночи и куда-то мчаться, прорабатывая план уже в пути... Тут Власов вспомнил о заговорщиках в их рядах, и его настроение вновь испортилось.
Он замедлил скорость, сворачивая на улицу Роммеля и всматриваясь в полумрак, едва рассеиваемый горевшими вполнакала фонарями. Ага. К дому номер 9 подкатывал длинный фургон. Кажется, с какой-то рекламой, намалеванной на борту. Не очень подходящее время для коммерческих перевозок... а вот идея правильная: едва миновав ближний к первому подъезду угол дома, фургон останавливается параллельно фасаду с внешней стороны здания, прикрывая окна квартиры Зайна от возможных снайперов из дома напротив. Ну и затрудняя бегство через эти окна, само собой. Власов остановил машину: не нужно еще и ему соваться слишком близко, тем паче что его автомобиль следящие за Зайном могут узнать. С занятой позиции ему была видна внешняя стена и торец здания. Меж тем уже сейчас кто-то должен взять под контроль окна с противоположной стороны и дверь подъезда...
— Егерь — Егерь-пять! У подъезда — машина «Скорой помощи» с включенным двигателем.
Черт. Ну и где же ваша расторопность, господин Гуревич?! Хотя, конечно, это может быть и самая обычная «скорая», прибывшая к кому-то по вызову. Но почему-то Фридриху в это не верилось.
— Водитель у меня на мушке, — доложил пятый несколько секунд спустя.
— Пятый — первый, отставить! — рявнул Фридрих прежде, чем Шрамм успел отдать какую-либо команду. — Никому не стрелять.
— Это не боевой, это транквилизатор, — пояснил командир группы с оттенком снисходительности.
— Все равно, — стоял на своем Власов. — Нет необходимости. Если это просто врачи, они сделают свое дело и уедут. Мы должны ждать и наблюдать за квартирой. Вы не согласны, Егерь-два?
— Согласен, — ответил Шрамм после крохотной заминки. — Егерь-пять, держи его на мушке, но никаких действий без команды. Какой номер машины?
— М 03-29 АА.
— Пробей по доповской базе, — велел Шрамм вполголоса. Позывной он при этом не назвал — очевидно, обращался к кому-то, кто находился рядом с ним в фургоне. Это, конечно, была не полная доповская база, со всеми спецномерами — если бы Управлению удалось получить доступ к такой, Власов бы это знал. Это лишь официальная ее версия, которой русские поделились с союзниками — но номера машин городских служб в ней есть.
— Егерь — Егерь-четыре, в квартире со стороны улицы шторы задернуты, свет через щели нигде не просачивается, тихо.
— Егерь-шесть, подтверждаю со стороны двора, — тут же прозвучал второй доклад.
Фридрих, разумеется, понимал, откуда у находящихся снаружи эта уверенность в тишине внутри квартиры: невидимые глазом лазерные лучи, отраженные от оконнных стекол, фиксируют малейшую вибрацию, позволяя подслушивать хоть сколько-нибудь громкие разговоры и другие звуки.