Одиночество поглощает. Постепенно ощущаю, что в нем содержится какая-то странная сила. Может, это свобода?
Я поступаю в педагогический институт, знакомлюсь с сокурсниками, осознавая глубину пропасти между нами: они еще дети, а я уже взрослая. Они могут позволить себе кино, кафе, прогулы лекций и семинаров, дискотеки, бунт против старших, дикий макияж, сиреневые ногти, зависнуть в общаге у мальчиков до утра, обжорство пирожными, курсы английского, нытье, бзики и крики. А я – нет.
Дни идут за днями. Мне кажется, что я адаптируюсь, что все не так уж и плохо. Только что-то изнутри заставляет искать большего. Хочу, чтобы рядом со мной оказался близкий человек.
Машка начинает отходить от моего горя, болтать про свои танцы и мальчиков. Она танцует в народном ансамбле и учится в кульпросветучилище, кульке по-нашему.
Моя Маша, самая близкая и родная.
Мы познакомились в пять лет, когда мамы привели нас (пухляшек с толстыми косичками) в балетную студию. Мы стали рядом к станку, обтянутые черными купальниками с белыми резинками на поясе. Резинки должны указывать – в первую очередь нам самим – где у нас талии. Без резинки талию не найти вовек. Наш хореограф кричит: «Втяните животы! Подтяните хвосты!». Мы, судорожно вдыхаем и пытаемся не отклячивать попы.
Запах балетного класса – это смесь аромата влажной древесины, исходящего от деревянных, смоченных водой, полов и вонь крепкого пота. Девчачий пот, вопреки тому, что знают о девочках прапорщики, резко и даже остро шибает в нос. Теплый, взболтанный вентилятором под потолком воздух наполняется звуками фортепиано и резким, но певучим голосом Тамары Борисовны. Как она орет на нас!.. И какая она красавица! Тонкая, ногастая, с длинной шеей и великолепными прямыми белыми волосами ниже пояса. У нее правильное породистое лицо – черты уверенные, аскетичные. Крупные запястья – она умеет ими говорить. Так легко представить Тамару Борисовну в пуантах, завязанных на щиколотках широкими лентами, и гибкий батман, фуэте, рондо-жам-порте, флик-фляк! Мы обожаем и боимся ее, как могущественной колдуньи, танцем вызывающей любовь и бури.
Через два года, первого сентября, мы с Машей, уже семилетние девицы в коричневых платьях и белых фартучках, встречаемся в школьном дворе. С восторгом узнаем, что будем учиться в одном классе! За одну парту нас не посадили, но мы оказываемся на одном ряду – я слева и сзади Маши. Остальные первоклашки – растерянные и брошенные, а мы вместе. Я тут же начинаю всех строить, ссорюсь с мальчиком, который толкнул девочку. Мальчик пытается толкнуть и меня, но рядом сердитая крепенькая Машка. Мальчик отступает.
Нам по десять и балетную студию преобразовывают в народный ансамбль «Колосок». Теперь мы пляшем, а не танцуем – кривится Тамара Борисовна. Некоторое высокомерие по отношению к хороводам и гопакам постепенно растворяется. Нам ставят красивые номера – сложные хореографические рисунки с вплетенными широкими «русскими» движениями, а также дробями, «веревочками» и прочими радостными подпрыгиваниями.
Мне кажется – уже тогда я понимала всю искусственность этих псевдонародных, лубочных поклонов и взмахов, производимых с широкой улыбкой под изумительно неестественную музыку и академически-безжизненные голоса исполнителей. Нам хотелось чего-то живого, настоящего, современного, чего было нельзя в те времена, потому что мы традиционно выступали на политических мероприятиях, метафоризируя тот самый народ, ради которого советские партократы лопали бутерброды с дефицитом в закрытых для быдла буфетах.
Черно-белая кошка, вульгарно развалившаяся в траве.
Мы с Машкой стыдим ее: какая нахалка! Подходим, укладываем в пристойную позу, гладим. Нам удивительно хорошо и спокойно, а моя мама ждет нас дома с блинами. Самое лучшее воспоминание детства.
Машке трудно со мной – я настырная, как говорит моя мама. Я лезу бороться за правду. Мой мир поделен на черное и белое, я пытаюсь не пустить черноту на свою белую половину. Мирю поссорившихся, ищу чужую потерянную сменку, делюсь булочкой с девочкой из многодетной семьи. Надо, чтобы все было справедливо! В итоге помиренные подруги объединяются против меня. Разыскивая сменку, я опаздываю на урок, и я наказана. Половинку булочки, отданную девочке из многодетной семьи, отбирает девочкин старший брат, а меня больно дергает за косу. Одни только неприятности!