Машка, наоборот, послушная. Ведет себя хорошо и пытается останавливать мои глупые попытки осчастливить всех вокруг.
С годами я не меняюсь, а только расширяю список вещей, против которых надо бороться. Учительская несправедливость, защита умственно отсталой девочки, школьная дедовщина, троллейбусные бабки, ненавидящие все молодое и веселое в мире, злые мальчишки постарше, томные дяденьки в транспорте, старающиеся тесненько прижаться к юному телу, плюс многое другое – по мелочи. Я борюсь, получая по башке, а вместе со мной достается и Машке. Нам частенько обещают секир-башка, и пару раз мы огребаем обещанное: однажды Машке выбивают зуб, ее увозит «Скорая». На следующий день прошу Машку не участвовать в моих сражениях. Она называет меня дурой. Я дуюсь, но глубоко в душе понимаю ее: как она, моя подруга, может не участвовать?..
Мама здорово страдает, не понимая, что мне надо: «Ты же девочка!» – «Девочка – это аморфное послушное чмо?» – «Нет, девочка – это образец воспитания» – «Или конформизма!». Я блистаю новым словом. Мама отворачивается.
Мы с мамой часто ссоримся, а после – так же часто обнимаемся. Мама признается, что просто боится за меня. Нельзя быть такой правдолюбкой. Я соглашаюсь, что можно сдохнуть, борясь со злом в мире – оно везде. Океаны зла! На следующий день стараюсь держаться в стороне от береговой зоны. Пусть себе плещутся волны несправедливости, а я маме обещала провести день, не нажив проблем.
И словно на зло – мою подопечную недоразвитую девочку дразнят девки из десятого класса, вредные гормональные кобылы. Я не удерживаюсь и вступаюсь. Здоровенная деваха, метр семьдесят, сто кг жира и мяса, хватает меня за волосы и выбрасывает в окно первого этажа. Что ей мои сорок пять чистейшей глупости и костей? Мне крупно везет: приземляюсь на кустарник. Оцарапанная и ошалевшая в полете, встаю на ноги.
Сижу в школьном медицинском кабинете, медсестра мажет мои раны йодом. Завуч по воспитательной работе сплетничает с ней. Так я узнаю, что садистке-десятикласснице не избежать показательных неприятностей, хоть папа и в горкоме. Она еще попляшет!
Мы все ждем мою маму. Но мама не приходит. Узнав, что я снова влипла, она расстраивается, идет на улицу, чтобы скорее ехать ко мне, и попадает под машину. Мама умерла.
Два года – до восемнадцати лет – я живу у тети Светы. Это двоюродная сестра мамы. Она не то чтобы не любит меня, а просто я ей не нужна. Отделаться от нахлебницы нет никаких возможностей, а ведь у тети Светы двое своих детей и инвалид-мама. Мужа нет и не было.
Как ни странно, я не вижу несправедливостей в доме тети Светы, а только беспросветность. Тетке тяжело, детям тяжело, инвалиду-бабушке тоже. Стараюсь помочь, но все некстати: картошка горит на плите, после уборки в квартире кран брошен открытым – я устраиваю потоп соседям снизу. Меня даже не ругают, отчего становится только тяжелее на душе.
В восемнадцать я начинаю жить без присмотра. Моя жизнь во взрослом мире пропитана одиночеством.
Игорь Янов. Главная подозреваемая
В супермаркете, где Лешка покупал свое амнезическое пиво, видеокамера не работала. Хоть Янов и ощущал одним местом, что в этом расследовании ему везти не будет, он не предполагал, что настолько. Запись чуть косого Лёшика у кассы, обнявшего полторашку «Золотого Гродина», с датой в районе двух ночи сгодилась бы за алиби. Но нет, не удалось!
Теперь пришла пора ехать в Гродин, встречаться с Евой Корда. Она вполне годилась на роль подозреваемой: дамочки выпили вина, и робкая от природы Алёна решилась высказать накопившееся на душе. Слово за слово – женщины сцепились. Корда схватила недавнюю клиентку за горло и придушила ее. Неожиданный отъезд подозреваемой можно расценить, как попытку смыться с места преступления.
Получить командировку оказалось несложно – как раз на этой неделе в Гродине проводился семинар-учеба для начальников полиции и заместителей подразделений МВД России, дислоцированных в Гродинском районе. Обещали встречу с представителями УФМС, а также с ребятами из наркоконтроля. На мероприятие официально пригласили Каменева, но старик терпеть не мог все эти учебы и обычно вместо себя отправлял учиться замов. Янов на зама вполне тянул.
Погрузив в машину недовольного предстоящей поездкой Шарика, Игорь отправился в путь.
Поиск в Гродине этой самой Евы Корда не казался Игорю слишком сложной задачей. Для вентиляции ситуации – как говорили в их отделе – он попросил Яценко пошарить в Интернете. Результат превзошел все ожидания: во всех социальных сетях обнаружились группы соблазнения, где Ева публиковала свои статьи о стриптизе, афродизиаках и прочей чуши, столь привлекательной бабскому контингенту.