- Подожди, вахмистр, - схватил Прохор за руку Востропятова, - ты тут наговорил такого, что прямо не верится. Не брехня ли?.. Что он, Корнилов, с ума, что ли, сошел? Не дурак ведь он, понимает, небось, что революцию теперь подавить самому дьяволу не удастся.
- Дурак он или не дурак, о том мне не известно, - пожал плечами вахмистр. - Водку я с ним вместе не пил. Я тебя, Ермаков, прошу, уведоми об этом деле своих членов комитета. Поставьте перед нашим командиром полка вопрос ребром. Казаки, мол, не пойдут душить революцию. Мы, мол, понимаем, куда гнет Корнилов. Так вот, Ермаков, мы на тебя рассчитываем, что ты своих комитетчиков обработаешь... А мы среди казаков развернем работу. Глядишь, общими усилиями и удастся дело по-другому повернуть.
- Ладно, - пообещал Прохор. - Потолкую. Дело, действительно, серьезное. Допустить, чтоб наш полк пошел на Петроград душить революцию, никак невозможно... - Помолчав, он спросил: - Слушай, вахмистр, ты вот говоришь: "Мы на тебя рассчитываем..." "Мы развернем работу". А кто это вы?..
- Тебе не понятно? - засмеялся Востропятов.
- Нет, - простодушно сознался Прохор.
- Мы - это большевистская организация полка.
- Вот как? - изумленно протянул Прохор. - Значит, такая уже есть?..
- Есть, - подтвердил вахмистр. - Да, правда, еще малочисленна.
Вечером того же дня стараниями Прохора в штабе полка был созван полковой комитет. На заседание был приглашен и командир полка, генерал-майор Хрипунов, полнотелый мужчина лет сорока пяти с рыжеватыми пушистыми усами и голубоватыми надменными глазами.
Заседание почему-то долго не открывалось, и генерал, заложив руки за спину, расхаживал около школьной доски, нетерпеливо поглядывая на членов комитета, о чем-то тихо разговаривавших у стола. Наконец генерал не вытерпел и, круто повернувшись к шептавшимся членам комитета, густым, сочным баритоном сказал:
- А-а... извините, господа. Я э-э... прошу меня не задерживать. Дело в том, что мне некогда.
- Сию минуту, господин генерал, - услужливо наклонил голову председатель полкового комитета, черноусый румяный урядник из четвертой сотни, Жученков. - Сейчас начнем! - крикнул он. - Прошу, господа члены полкового комитета, рассаживаться... Итак, считаю заседание комитета открытым. На повестке дня один вопрос, - покосившись на командира полка, сказал он нерешительно: - Информация командира полка, господина генерала Хрипунова о предстоящем выступлении полка...
Генерал побагровел. Он шумно встал и, иронически сощурив глаза, спросил у Жученкова:
- Интересуюсь, господин председатель, почему, ставя на высокочтимое заседание комитета мою информацию, председатель комитета меня, командира полка, не поставил об этом в известность?.. Как же я буду вам об этом докладывать, если не информирован об этом? Я не подготовлен. А поэтому, прошу вас, увольте меня от такой необходимости. Ни о чем говорить я не буду.
Жученков растерянно оглянул присутствующих, как бы спрашивая, что же теперь делать?
Прохор вскочил и взволнованно произнес:
- Нет, господин генерал, вы нам должны сказать, куда вы хотите направить полк? Какая тут может быть подготовка? Мы от вас доклада не требуем, а просим только сказать, куда направляется полк и зачем?.. А ежели вы не хотите этого сказать, так я скажу. Господа члены комитета, полк наш в составе третьего конного корпуса генерала Крымова направляется на разгром революционного Петрограда. Нас снова хотят сделать душителями революции...
Для некоторых непосвященных членов комитета сообщение Прохора явилось неожиданностью. Они шумно заговорили между собой.
- А позвольте узнать, господин урядник, - высокомерно спросил генерал у Прохора, - из каких источников вам известны такие подробности, о которых я, командир полка, еще не знаю?.. Это первое. А второе: если бы, предположим, мне и были известны истинные цели и маршрут выступления полка, то разве я должен все это разглашать, поскольку это является военной тайной?..
- Душить революцию - это тайна? - не владея собою, закричал Прохор.
- Как вы смеете так разговаривать со мной? - бледнея, гаркнул Хрипунов. - Кто вам дал такое право?.. Под суд отдам!
- Казаки, выбиравшие меня в комитет, дали мне это право, - в повышенном тоне говорил Прохор. - А судом вы мне не грозите, господин генерал. Не боюсь я его. Я стою за интересы своих казаков, и они за меня заступятся. Сейчас, господин генерал, не царский режим, чтобы с нами обращаться, как с баранами. Мы - выборные члены комитета от всего полка, а поэтому с нами надобно совет держать. Я вам прямо заявляю от имени казаков, что душить революцию мы не пойдем. Так и знайте, не пойдем!..
- Правильно, не пойдем! - поддержал Прохора чубатый приказный Прокудин. - Зараз не старорежимный строй, а свобода. Правильно я, братцы, говорю? - окинул он взглядом присутствующих, но его никто не поддержал.
Потупив глаза, остальные члены комитета молчали, видимо, не желая ссориться с генералом.
Тот учел настроение большинства членов комитета и уже спокойно проговорил:
- Я, уважаемые члены комитета, не желаю обострять наши взаимоотношения напрасными пререканиями. В этом никакой необходимости нет. Не хочу я делать и соответствующих выводов по отношению некоторых лиц в связи с их нервозными выкриками, - строго взглянул он на Прохора. - Все это я объясняю повышенным нервным состоянием. Хотя, как единоначальник вверенного мне полка, на основании последних приказов правительства и верховного главнокомандующего, мог бы их сделать. Но это ни к чему... Хочу только еще раз напомнить, - четко и раздельно, как диктуя, говорил генерал с сознанием своего превосходства, - я, как офицер русской армии, командир полка, требую строжайшей дисциплины и беспрекословного подчинения от каждого, кто находится в моем подчинении. Понятно?.. Комитет, избранный казаками нашего полка, в данном случае не должен быть помехой в выполнении мною военных приказов вышестоящего начальства. Наоборот, комитет должен быть помощником мне в укреплении железной дисциплины. Времена митингов, разгильдяйства, расхлябанности безвозвратно прошли. Воинская часть должна быть подлинной воинской частью, а не шайкой анархистов. Все, господа! В заключение могу заверить: полк никогда не пойдет душить революцию, как здесь некоторые утверждали. А если и пойдет, то только защищать ее. До свидания, господа! - надев фуражку, козырнул генерал. - Честь имею кланяться. Огорчен, что по безотлагательным причинам вынужден покинуть вас и, таким образом, лишаю себя удовольствия продолжать с вами беседу.
Позвякивая шпорами, генерал, на ходу надевая лайковые перчатки, с достоинством вышел из класса. Члены комитета растерянно переглянулись. Приказный Прокудин раскатисто захохотал:
- Вот отмочил так отмочил... Ха-ха-ха!.. Говорит: "Огорчен, что лишаюсь удовольствия с вами беседовать..." Ха-ха!.. Молодец! Ей-богу, молодец!.. Здорово отрезал.
- Говорил же я тебе, что из этого толку не выйдет, - набросился на Прохора Жученков. - Смех один, да и все.
Прохор гневно хлопнул кулаком по столу.
- Ты что, Жученков, хвостом закрутил? - выкрикнул он. - Ты кто есть, а? Скажи! Председатель революционного комитета полка, поставленный на эту должность самой революцией, избранный казаками? И ты перед генералом струсил. Эх ты! Ежели генерал с нами не стал говорить, так значит мы должны подчиниться ему?.. Так, что ли? Стало быть, по-твоему, мы должны идти душить рабочих? Революцию?.. Что молчишь?.. Мы должны за горло взять командира полка и заставить его слушаться нас...
- Позвольте сказать, - поднялся с парты, до сих пор молчавший член комитета, франтоватый молодой сотник Фролов. - Я считаю, вопрос ясен. Пререкаться нам здесь нечего. Вы слышали, генерал заявил, что полк не будет душить революцию, а, наоборот, будет ее защищать. О чем же тут могут быть разговоры?.. Предлагаю прекратить всякие споры по этому вопросу. Дальнейшие события покажут нам, что нужно будет предпринимать.