— Ладно, свободен. Зови, кто там следующий. — Едва сдерживая зевок, отпускаю я окруженца, так как время приближалось к обеду.
— Так вроде нет больше никого, я последний стоял.
— Ну, нет, так нет. — Размяв плечи, потягиваюсь я.
— А дозвольте вопрос, товарищ старший сержант?
— Спрашивай.
— Оружие нам вернут?
— А зачем вам оружие? Вы сегодня пройдёте санобработку, потом вас осмотрит фельдшер, накормят, сформируют команду и отправят в тыл на переформировку. Расписку же вы получили, а в красноармейской книжке наш старшина сделает соответствующие отметки. Что-то ещё?
— А вещи?
— Личные вещи вернём вместе с вещмешком и ремнём, если они у вас были, а насчёт снаряжения, подсумки, лопатка и прочее, уж не обессудь, самим не хватает.
— И на том спасибо. Разрешите идти? — тянется в струнку боец.
— Свободен, я же уже сказал.
Видимо с недосыпу я расслабился и упустил незначительные детали в разговоре, о чём пришлось потом сильно пожалеть.
Сегодня по плану у нас парко-хозяйственный день, баня, а после ужина романтическое свидание у кое-кого. Непосредственное начальство в отъезде, а у Лёхи взводного хватает своих забот. И хотя наши с Иванной отношения начались без всяких прелюдий, романтику же никто не отменял. Кругом весна, всё цветёт, грачи прилетели и льдинка на льдинку лезет. Хотя грачи и льдинка из другой оперы, но май в самом разгаре, почти что лето, да ещё в пионерском лагере, и этим всё сказано. Я сегодня планировал просто погулять вечерком, проводить девушку до дому и отдохнуть после бани в общем кубрике, если бы подруга не учудила. Мало того, что она пришла на свидание, вырядившись в форму советской физкультурницы или пионерки (а по местной моде это белая футболка и что-то типа шортов-трусов такого же колера), так ещё и повязала на шею косынку кумачового цвета, как я понял наследство от пионерских вожатых, которое нашлось в сундуке. Так ещё и одежда была на пару размеров меньше, чем нужно, и обтягивала в облипочку все выпирающие части женского тела. А у Иванны было чему выпирать. И кому же из нормальных мужиков, не нравились в подростковом возрасте «пионерки»? Не юные пионерки, которые отдыхали в одном отряде с тобой, а молодые вожатки, как мы их между собой называли. Нет, девочки мальчикам тоже нравились, но студентки пединститута возбуждали совершенно другие чувства.
— Вот постиралась, а переодеться больше и не во что. — Притворно засмущалась Иванна, накручивая на пальчик один из концов пионерского галстука, когда мы встретились на закате, за полчаса до отбоя.
— Бывает. А так ты мне ещё больше нравишься. — Не стал я скрывать своего восхищения. — Но по центральным аллеям в таком виде не погуляешь. Пойдём-ка лучше на спортплощадку, там мы не будем привлекать излишнего внимания.
— Тогда догоняй. — Озорно сверкнув голубыми глазами, спуртанула спортсменка с высокого старта.
— Догоню — изнасявкаю, не догоню, всё равно изнасявкаю. — Подумал я про себя и ломанулся за ней.
Если бы шустрая комсомолка не поддалась, то хрен бы я её догнал и поцеловал. Хорошо ей бегать в спортивной форме и босиком, а на мне тяжёлые сапоги, да ещё кобура с пистолетом. Нагрудные карманы набиты запасными магазинами, а в кармане галифе ручная граната. И всё это только потому, что я просто пошёл на свидание, поэтому трофейный автомат вместе с подсумком и сдал в оружейку.
— А так слабо? — запрыгнув на перекладину, начала крутиться на ней комсомолка, прям как обезьянка в цирке.
— Да нет, не слабо. Освобождай снаряд, сейчас покажу. — Пошлёпал я её по упругой попке, улучив удобный момент, пока она висела на турнике.
Ну а после телячьих нежностей, когда она ловко спрыгнула прямо в мои объятия, пришлось сдержать слово, переодеться в спортивную форму и показать класс. Раздеваться до каликов я не стал, только снял портупею с ремнём, гимнастёрку и вытащил из кармана гранату. Да это просто праздник какой-то, крутиться на перекладине, когда у тебя ничего не болит, нет лишнего жира на брюхе, а ты молодой и сильный. Так что подъём с переворотом несколько раз для разминки, склёпка и выход силой, как на одну, так и сразу на обе руки и так по кругу. В общем, раззудись плечо. Солнышко я крутить не стал, всё-таки ещё не достаточно размялся, зато выполнил эффектный соскок и приземлился на обе ноги под аплодисменты радостной зрительницы.