— Да тише ты, оглашенный! Чуть богу душу не отдал ведь из-за тебя! Чего разорался?
— Ну, а как с вами, ворюгами, еще надо поступать? — сразу взял быка за рога Юлий, — А то ишь, что удумал, красть у той руки, которая тебя кормит! — сразу вспомнил Юлий, что пирожки были для Князя, и благополучно «забыв» о том, что он и сам их украл, — Что, думал, что под покровом ночи тебя никто не увидит? А? А?! А?!! — на каждом из «А» Юлий наклонял голову из стороны в сторону и делал шаг к деду, пока не подошёл к нему вплотную, — В глаза мне смотри, ворюга!
— А чего это сразу я? Чего я то? — заюлил дед Семён. Его глаза забегали из стороны в сторону, он попятился назад, пока не уткнулся спиной в стенку птичника, — И не я это вовсе был! Не брал я их!
— А с чего тогда ты взял, что кто-то украл именно «Их»? — вкрадчиво поинтересовался Юлий. — Не «его», не «её», а именно — «их»? Я ведь еще не говорил, что украдено. А? — Дед Семён молчал. Как рыба, вытащенная на лёд, он то открывал, то закрывал рот, но так и не мог ничего придумать, что ответить на эти обвинения.
— Так. Понятно. Подозреваемый упорствует. Ну ладно. Не хотел я до этого доводить, но, видимо, придется. Моисей — твой выход, — Юлий посторонился, пропуская осла вперёд. Тот важным, неспешным шагом подошёл вплотную к деду, и впился в того своим пронзительным, леденящем душу, взглядом. Дед Семён затрясся, и застыл перед ним, как кролик перед удавом. Леденящая аура добралась даже до Юлия. Его опять потянуло в чём-нибудь признаться Моисею. Например, хотя бы в том, что на кухне не так давно передали через него для Моисея булку с солью, которую он благополучно сам слопал. Юлий тут же отпрыгнул в сторону на три шага, выходя из-под действия этой странной ауры и уже оттуда крикнул деду Семёну, — Ну что? Ни в чём не хочешь нам признаться? Смотри, чисто сердечное признание уменьшает наказание!
И тут деда Семёна прорвало. Он рассказал всё. И про дрова, которые он таскает зимой домой из Княжеской поленницы. И про цыплят, которых Князь распорядился убрать со двора с глаз долой, потому что они раздражали своим писком, ну он их и убрал. К себе домой. Про лопату, которую он одолжил недавно, так как у его лопаты дома сломался черенок. Про… Да про много ещё что… Пока у Юлия не закончилось терпение, и он не закричал, — Стоп, хватит! Какая лопата, какие — дрова?! Ты про сегодняшнюю ночь лучше расскажи! Про это гнусное злодейство! Про «них»!
— А вот помню ещё… А? — прервался дед, — Ах, про них… Да да. Конечно. Была тёмная ночь. Лёгкий ветерок колыхал ветви деревьев. Кровавая луна укоряющие смотрела на меня, когда я пошел на это гнусное злодеяние. Во дворе никого не было. Незаметной тенью скользил я по двору, и лишь одинокий петух приоткрыв один глаз, коварным взглядом следил за мной…
— Короче! — рявкнул наконец Юлий, — Без лишних подробностей!
— Есть! — вытянулся дед, — Зашел. Увидел. Взял. Отнёс домой.
— Да ты издеваешься, что ли надо мной? — аж побагровел от возмущения Юлий. — С чего ты вообще решил их украсть то?
— А? Ааа… так то соседка моя, Клавдия. Зашла ко мне давеча и говорит, хочешь, пирожков? Ну я, понятное дело, говорю хочу. Ну так ты тогда принеси мне «их». Без них не получится, говорит.
— Да понятное дело, что без «них» «их» не получится, — озадаченным тоном произнёс Юлий, потирая копытом затылок, — А дальше что?
— Ну а что, дальше? Отдал. Она мне сегодня за это обещала пирожков испечь. — Тут Юлий аж на пятую точку уселся, — Испечь тебе пирожков за то, что ты принёс ей пирожков??
— Да. То есть, нет, — так же озадаченно ответил дед Семён, — Никаких пирожков я ей не приносил!
— Как это не приносил? Как это не приносил? — аж подпрыгнул Юлий, — Ты же сам сказал, что ночью украл их и отдал ей?
— Ну… не то чтобы украл, — засмущался дед, — Скажешь тоже… Позаимствовал немножко. Их там было то штук десять всего. Я бы не брал, но только очень уж пирожков захотелось, а без «них» Клавдия отказывалась их печь.
У Юлия кругом пошла голова, он окончательно запутался, прикрыв глаза копытом, он медленно выдохнул, вдохнул, потряс головой, и наконец посмотрел на деда. — Так. По порядку давай. То есть ты пошёл на кражу для того, чтобы Клавдия испекла тебе пирожков. Правильно?
— Правильно, — кивнул дед.
— Тогда зачем ей понадобились пирожки, чтобы испечь пирожки?
— Ась? — озадаченно наклонил голову дед, — Какие ещё пирожки?
Юлий опять медленно выдохнул и вдохнул, — Так, спокойнее, Юлий. Спокойнее. — и продолжил — Пирожки, которые ты украл у меня сегодня ночью.