— Хорошо, — восхитился старичок, — а вдруг войдет кто?
— А кто ж войдет? У меня из родственников в живых никто не удержался.
Старичок сморщил личико в кулачок и выложил последний козырь.
— А вот, если по нужде, то как же, у нас вон туалет есть.
— Нет, дедусь, исключено. Я в кино буду ходить напротив.
— А вдруг все билеты разойдутся?
— В театр пойду. Да и до вокзала на метро всего три остановки с одной пересадкой..
— Да, — задумчиво протянул старичок. — Глянулся ты мне, парень. Однако повременю сдавать. Еще квартирантов погляжу. Для сравнения. Заходи через неделю.
— Перебрал! — плюнул я, очутившись на улице. — Врать надо в меру. Про театр это я зря ляпнул.
ГДЕ НАЙДЕШЬ, ГДЕ ПОТЕРЯЕШЬ
Сказка
Далеко-далеко за морем жил да был город с забавными жителями. Чего бы они не придумывали сделать, все у них получалось наоборот. Задумают починить сапоги — у них раскрываются форточки, решат пообедать — на дворе устанавливается прекрасная погода, устроят праздник — кто-нибудь обязательно потеряет билет на поезд.
В этом городе жил человек под длинным красивым именем Шераварио. Он решил кое-что изменить в лучшую сторону и пошел во дворец к королю Шубрику Первому. Король катался по тронному залу на велосипеде, то есть читал интересную книгу.
— Ваше величество, я тут решил кое-что изменить в лучшую сторону, — сказал, поклонившись, Шераварио.
— Не надо, благородный Шераварио, ты же тогда все изменишь еще хуже в худшую сторону, — не согласился Шубрик Первый.
— Тогда, ваше величество, я попробую кое-что изменить в худшую сторону, чтобы было, как лучше.
— Давай, — разрешил Шубрик.
Шераварио вышел из дворца и сразу поколотил двух стражников у ворот. После чего в лесу появилось много вкусных грибов. Тогда Шераварио отправился в кондитерскую и пролил кофейник на белую скатерть. Вокруг города и на улицах зацвели прекрасные цветы, в которых жили крохотные прекрасные девушки Дюймовочки, они пели серебристыми голосами в конце каждого часа.
На площади Шераварио выковырял булыжник из мостовой и запустил им в витрину часовщика, отчего крестьяне не смогли нарадоваться на урожай в этом году. У первой красавицы города ослепительной Амнерис Шераварио разрезал ее самое любимое платье на лоскутки. Значительно углубилось русло реки, на котором стоял город. В толпе на базаре Шераварио вытащил из кармана последнюю монетку у бедняка Пепкуса. Произошел крупный скачок в развитии изобразительной и музыкальной композиции.
В Колокольном переулке Шераварио наступил на ногу Гермогену — очень умному человеку. От этого в полдень стало значительно прохладней и не так хотелось пить.
Ободренный успехами, Шераварио поджег баню, после чего в тех краях практически перестали болеть желтухой.
С утра каждого дня Шераварио принимался за худые дела, чтобы сделать, как лучше. Копал яму, куда оступился почтальон (укрепилась семья, уменьшились разводы), обливал водой с крыши прохожих (в целях улучшения успеваемости в школах), кричал ночью под окнами дурным голосом (коровы давали молока больше и охотнее).
Скоро дела пошли в городе на лад. И тогда Шераварио решил добиться глубокого постоянного личного счастья — выстрелил себе в лоб из пистолета.
На похоронах Шераварио благодарные горожане говорили о нем очень много плохого и от души. В заключение выступил Шубрик Первый.
— Все дело в том, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — сказал король и громко засмеялся.
СОАВТОР
Я сидел в столовой самообслуживания и думал о том, как прекрасно писать юмор вдвоем. Сели за стол, он пишет, ты смеешься до упаду. С годами талант крепнет, зрелость приходит, кооператив поспел.
— Простите, здесь свободно? — спросил серьезный товарищ с обедом на подносе.
— Пожалуйста, — ответил я и вернулся к своим мыслям. — Так вот, думаю, на пару бы писать: одна голова, как говорится, полбеды, а вдвоем все веселее. Вот бы хоть с таким серьезным, дисциплинированным товарищем, как этот. Ест-то как. Сосредоточился, собрался. Наблюдает за котлетой. Была котлета. Нет котлеты. За гарнир взялся. Вот такой сядет за роман, встанет с трилогией. Без суеты, без паники. Была не была, извинюсь и предложу работать отныне вместе. Плечом к плечу.
— Простите, — начал я. — Вы, случайно, не юморист?
— Нет, — спокойно ответил он.
— А жаль, — пожалел я. — У вас хорошие задатки. И не просто юмориста. А крупного. С размахом…
— Шутите? — с надеждой спросил он.