— Да разве у меня не хватка? — с отвращением пододвигая стакан под самовар, спросил жених Вздыхалов.
Но спросил он это с такой тоской, с таким сомнением в голосе, что тут режиссер не выдержал и тоже засомневался.
— А знаете, может, вы и правы!.. Действительно, на кой черт вам жениться на купчихе? И вступать в пай с Широкоосевым? Мы все переиначим… Никакой купчихи! Женим вас на дочери лесничего. И вы откроете свое дело!
— Думаете? — радостно спросил Вздыхалов.
— Тут и думать нечего! Павильонные сцены кончаем, а с понедельника — в рощу! На натуру! В реку! В поля!
И вся съемочная группа поддержала режиссера, потому что женитьба — шаг серьезный!
БЕСЕДА
Мы сидели с ним рядом в электричке.
— Простите, — начал он разговор. — Вы что-нибудь понимаете в драгоценных камнях?
— Ничего, — ответил я. — По мне что лазурит, что александрит, что керамика — одно и то же.
— И я ничего не понимаю, — признался сосед. — Мне что сапфир, что опал, что семь каратов, что восемь — все одно. А в спорте разбираетесь?
— Ничего не понимаю. По мне что «Спартак», что «Торпедо», что «Ростсельмаш», что «Североникель» — не берет за душу.
— И я ничего не смыслю, — поддержал сосед. — Мне что штрафной удар, что свободный, что первая попытка, что вторая, что перепрыгнул, что нет, что на лыжах, что на коньках, не понимаю я этого. А музыку как вы? Это?
— Музыку… Вот я слышал, говорят все: «Бах, Бах!»
— Да, да.
— Бетховен! Бетховен!
— Да, да.
— Вот еще тоже говорят: «Моцарт! Моцарт!»
— Скрябин еще.
— И Скрябин с ними. А что в них особенного! Я своего мнения не навязываю, может, это по-своему и неплохо, может, они и найдут своего слушателя, но лично для меня…
— Вот, вот. А на работе у вас как? Это самое?
— А на работу я свою век бы не ездил, а приходится каждый день. И начальника моего видеть не могу.
— У меня такой же. И работа такая же. А жена ваша как?
— Что ж жена. Вон волки, в журналах пишут, в природе тоже нужны. У меня жена к тому же ничего головой соображать не может. Вот скажешь ей: «Нюра, помолчи минутку». А она в ответ: «А я 20 лет молчала, теперь хоть выговорюсь».
— Я на такой же женат. Она у меня русского языка не понимает. Вот так запросто, как с вами, с ней не поговоришь. О жизни там… О разнообразных предметах. Вот вы правильно сказали, в журналах насчет волков пишут, а еще про чудище в Англии озерное. Как вы прикидываете: врут или что всплывает?
— Всплывает. Зря болтать не будут.
— Я тоже думаю, всплывает. Одно странно — большое такое.
— Большое и длинное. Вот, поверите ли, только на таких природных экземплярах душа и отдыхает.
— Вот-вот.
— Глянешь на снимок его, а потом вокруг и чувствуешь, что настоящая жизнь там, а ты здесь.
Электричка замедлила ход.
— Жаль, выходить мне. Очень был рад познакомиться с интересным человеком.
— Взаимно.
ПОГОВОРИЛ
Чёлкин решил позвонить домой жене из Ялты, куда приехал отдыхать в санаторий.
Он занял место в телефонной кабине прямой связи с Москвой. Набрав код и номер телефона, он стал ждать ответа. Наконец на другом конце провода еле-еле послышался голос.
— Алё! — закричал Чёлкин. — Люба, ты меня слышишь?!
— Плохо, — отвечала Люба.
— А сейчас?! — закричал Чёлкин в самую трубку.
— Сейчас лучше, — еле слышно ответила Люба.
— Какой-то голос у тебя не такой! — крикнул Чёлкин.
— И у тебя, — донеслось из Москвы.
— Как у вас погода? — спросил Чёлкин.
— Был дождь, а сейчас перестал, — ответила Люба.
— И у нас! — закричал Чёлкин, глядя через стеклянную дверь на набережную.
— Сейчас все гулять вышли на набережную, — сказала Люба.
— И у нас, — сказал Чёлкин, мысленно сравнивая ялтинскую набережную и на Москве-реке у Лужников. — У нас пока никто не купается, — добавил он.
— И у нас, — ответила Люба.
— Еще бы, — сказал Чёлкин. — У нас только загорают. Принимают воздушные ванны.
— У нас тоже загорают, — сказала Люба.
— Вчера у нас после ужина кино показывали.
— И у нас, — сказала Люба.
— Вот здорово! — сказал Чёлкин. — У вас что показывали?
— «Втроем на одного», — ответила Люба.
— Вот это да! — удивился Чёлкин. — И у нас! «Втроем на одного». А ты куда смотреть ходила?
— Да никуда, — ответила Люба. — У нас после ужина показывали.
«В «Ударнике», наверное, смотрела, — подумал Чёлкин. — Никуда и ходить не надо — в том же доме, только что вниз спуститься…»