Это привело его к рассмотрению непрерывности жизни и «суждения Юнга о том, что архетипы передаются по наследству от предков»[361]. Паули заявил, что влиянием архетипов на эволюцию слишком долго пренебрегали, и современная генетика не даёт ответов на некоторые вопросы[362]. Здесь он бросает вызов неодарвинизму и его концепции бесцельных (случайных) мутаций, цель которой — исключить любую связь с телеологией. Паули задавался вопросом, следует ли учитывать архетип как упорядочивающий фактор в эволюционном процессе. Он утверждал, что неодарвинистская модель не подтверждается ни одним конкретным исследованием. Чтобы она была достоверной, писал он, «необходимо показать, на основе некоей принятой модели, что всё ныне существующее имело достаточные шансы возникнуть в течение эмпирически определённого временного промежутка. Подобных попыток доказательства не предпринималось»[363].
Паули обнаружил, что его мысли об эволюции вновь находятся в согласии с его любимым философом, Шопенгауэром, который, комбинируя восточную и западную философию, писал, что Воля пробивается через узкие места в пространстве и времени, таким образом привнося в природу элемент иррационального. Паули обращал особое внимание на иррациональные явления, которые можно было приписать бессознательному, например, относящиеся к парапсихологии, включая экстрасенсорное восприятие и юнгианскую синхронистичность.
Паули заключает: «Такой взгляд на вещи заставляет ожидать, что дальнейшее развитие концепции бессознательного будет происходить не в узких рамках терапевтического применения, но будет определяться её ассимиляцией в основном потоке естественных наук как применимой к жизненным явлениям»[364].
Выражая свою признательность за статью, Юнг написал Паули (10 октября 1955):
Я изучил [вашу статью], должным образом оценив полноту ваших параллелей [между физикой и психологией]. Мне абсолютно нечего прибавить к написанному вами, за исключением тайны чисел, где я и сам чувствую себя до некоторой степени некомпетентным. … По моему мнению, общая основа психологии и физики лежит не в параллелизме формулирования понятий, а скорее в “древнем духовном динамизме числа”»[365].
Указывая на исторические примеры «архетипической нуминозности числа», такие как И Цзин, пифагорейская философия, каббала и гороскоп, Юнг находил достаточно оснований для определения числа как архетипа. В то время как из-за рациональных предрассудков нуминозность числа не признаётся ни математикой, ни академической психологией, Юнг видел число как архетип, в котором встречаются физика и психология, поскольку «с одной стороны, число считается необходимой характеристикой реальных предметов, а с другой оно безусловно является нуминозным — то есть психическим»[366].
Юнг выразил надежду, что Паули найдёт применение идее числа как архетипа в физике. Считая, что психологии ещё предстоит многому научиться, он практически не ожидал значительного развития этой области в ближайшее время. Сам же Юнг, по собственному утверждению, достиг своего потолка и вряд ли мог сделать какой-то значимый вклад. Он завершает письмо словами благодарности: «То, что вы столь храбро взялись за проблему моей психологии, в высшей степени приятно, и меня переполняет чувство благодарности»[367].
В конце года Паули, получив экземпляр Mysterium Coniunctionis, возобновил переписку с Юнгом.
Паули перевалило за пятьдесят, но те изменения, что он ожидал увидеть в физике, оставались пока лишь в его воображении; однако важнейшей задачей для него стало великое coniunctio «внутреннего спасения». Два эссе показывают уменьшение интереса Паули к теоретической физике. Подтверждает это и письмо к Фирцу с корабля, идущего в Америку (14 января 1956): «Сейчас мне кажется сложным найти что-то — я имею в виду, деятельность — стоящее продолжения. События прошедшего года (включая споры в области физики), как мне кажется сейчас, не могу быть продолжены. Куда ведёт моё путешествие?»[368]
362
Об открытии ДНК было объявлено в апреле 1953 в статье «Молекулярная структура нуклеиновых кислот» Дж. Д. Уотсона и Ф.Х.К. Крика в журнале «Природа»