Юи покачала головой и обратилась к Комачи:
— Давай бросим этого угрюмого парня и пойдём смотреть спектакль, — она заговорщически подмигнула школьнице: — Обещаю, тебе невероятно понравится.
Моя прелесть задумалась, поджав губы, после чего с довольным выражением лица согласилась.
— Вот значит как, — цокнул языком. — Такого удара в спину от самого близкого человека я не ожидал.
Сестрёнка медленно вскинула бровь.
Ответил тем же самым.
Постояв так секунд десять, мы одновременно фыркнули.
— Ладно, развлекайся. Мне как раз нужно было обход сделать.
— Удачи. Если что — напишу!
Кивнув, махнул девушкам рукой на прощание и, развернувшись, направился в обратную от них сторону.
В какой-то мере я был благодарен Пёсику, поскольку она точно лучше меня понимает значения слова “веселье”, следовательно, Комачи с ней не заскучает. Вдобавок, лишний плюсик в карму Юи ушёл за то, что она не стала тащить меня за компанию, видимо, заметила, насколько сильно мне “понравился” спектакль Эбины. Нет, он был не настолько плох, но как и с некоторыми блюдами — чисто на любителя.
Выбравшись на улицу, прикрыл глаза, спасаясь от солнечных лучей, попутно прикидывая будущий маршрут, поскольку, насчёт обхода не сорвал, а лишь умолчал небольшую деталь — делать я его вовсе не обязан.
Определившись с дальнейшей траекторией, неспешной походкой поплёлся между уличных рядов, с небольшим интересом рассматривая представленный товар. Стоит отметить, что по сравнению с прошлым днём, ассортимент расширился, да и ценник немного поднялся. Впрочем, вполне понятно: одно дело для своих, другое — для гостей.
Не напрасны оказались вечера, проведённые в мучительном мозговом штурме. Количество посетителей превышало ожидание. Да, из-за этого у волонтёров прибавилось работы, однако подобное не умаляет факта успешно проделанной работы по привлечению аудитории. Может быть, поддаться в рекламщики после окончания учёбы? Слышал, у них неплохой заработок. Только вот о спокойной жизни можно смело забыть…
— О, ветер перемен и вправду сегодня на моей стороне! — проходя мимо одной торговой палатки, я услышал знакомый стиль речи.
Наверное, к кому-то другому обращается…
— Куда же ты направил свою поступь, мой верный соратник? Неужели не жаждешь ты услышать историй моих хвалебных да за чашечкой крепкой амброзии?!
Шумно выдохнув, развернулся на девяносто градусов, смотря на горделивую ухмылку Заимокузы, стоящего за прилавком в пяти метрах от меня.
— Не стой, подходи ближе, полюбуйся товаром дивным, что мои подопечные создали для услады глаз людских! — проходящие мимо посетители бросали опасливые взгляды в сторону Ёшитеру и старательно делали вид, будто их заинтересовало нечто в совершенно другой стороне.
Гений маркетинга, большего не скажешь.
— Кричи поменьше, окончательно покупателей распугаешь, — дружелюбно усмехнулся, подходя ближе и беря в руки небольшую вещь из пластика. Если прищуриться и применить чуток фантазии, смахивает на ящерицу.
— Ха! Если они духом слабы, то путь другой ищут пусть, ибо немощный не обрящет истинного могущества искусства! — сложил руки на груди парень, вздёрнув нос.
— Это хоть что? — остальные предметы, выставленные на обозрение, тоже с трудом поддавались опознаванию.
— О-о-о!.. — Заимокуза повертел головой и, добившись блика на линзах очков, провозгласил: — Сие есть творение рук юных гениев клана моего, подражание сложнейшему искусству, имя которому — сюрреализм!
А, по-моему, больше смахивает на причину для обращения к психиатру. Конечно, кто-то назовёт меня пещерным человеком и, вообще, товарищем, у кого полностью отсутствует чувство прекрасного, но…
Я повертел в руках непонятный объект, смахивающий на потёкший куб.
— Что это? — бросив попытки найти в этом малейший смысл, обратился к парню.
— Фу-фу, как же так. Неужели прославленный бог войны не способен увидеть своим внутренним взглядом истинную сущность предмета в руках своих? — поправив оправу, Ёшитеру обвинительно указал на меня пальцем.
Моргнул.
— Так что это? — повторил вопрос.
Заимокуза нервно рассмеялся.
— Н-ну… — он забегал глазами, после чего, нырнув под стол, достал оттуда цветастый шар. — Узри же настоящую древность, хранимую под семью печатями десять тысяч лет…
— Всё с тобой понятно, — усмехнувшись, вернул “куб” на место. — Как дела-то? Давно не общались.
Парень, прервав свою речь, преисполненную дифирамбами, замолк.