— Смотрю, у вас тут самая настоящая семейная идиллия, — неожиданно в наш спор ворвался третий участник.
Обернувшись, я заметил Хирацуку, с ухмылкой на лице подпирающую плечом дверной косяк. И как долго она здесь находилась?
Комачи, осознав ситуацию, резко от меня отпрянула, смущённо отводя взгляд в сторону. Честно говоря, не понимаю, чего здесь можно стыдиться. Мы же близкие родственники, в конце концов. Проявлять эмоции друг к другу — нормально.
…Видимо, так считаю только я.
— Ладно, я пойду, разбужу остальных, — сделав вид, что восприняла появление Сидзуки, как знак для подъёма всех, сестрёнка поспешила покинуть помещение, оставляя меня в одиночестве.
Никогда ещё предательство не оставляло такой горький привкус во рту…
— Как настроение, Хикигая?
Подпёр голову рукой, смотря, как учительница садится напротив меня.
— С какой целью спрашиваете? — поинтересовался в ответ.
Она смерила меня удивлённым взглядом и усмехнулась, покачав головой.
— Обязательно искать в моих словах скрытый подтекст?
Настала моя очередь аристократично вскидывать бровь.
— Сенсей, напомните мне, сколько раз вы заводили со мной разговор не для того, чтобы чем-то загрузить?
Хирацука открыла было рот, чтобы ответить, но так и замерла на месте.
— Эм-м… — женщина неловко рассмеялась. — Тогда, скажем, сегодня — исключение из правил.
— Точно? — звучало не слишком убедительно.
— Знаешь, с таким характером по жизни будет сложновато, — цокнула языком Сидзука.
— Я не люблю искать лёгких решений, — пожал плечами.
Учительница хмыкнула.
— При этом, ты любишь перекладывать ответственность на других, — о, это она про случай Руми так решила намекнуть?
— Конечно, особенно, когда она изначально принадлежала другим людям, — пожалуй, тоже “тонко” намекну.
— И что? В таких ситуациях даже не берёт спортивный азарт? Вдруг справишься с тем, перед чем спасовали они? — прищурилась Хирацука.
Я издал короткий смешок.
— Знаете, если бы в мире все действовали по такой логике, то, скорее всего, этого самого мира уже не существовало.
— Ты излишне пессимистичен, Хикигая.
— Я бы сказал, реалистичен. А ещё крайне альтруистичен, предпочитаю не оставлять специалистов без работы.
Хирацука закатила глаза и махнула рукой, мол, чёрт с тобой.
Да, иногда моё упрямство не знает границ.
— В любом случае, как бы то ни было, я связалась с ответственными лицами, так что вопрос поставлен ребром, — не слишком ли резкий переход, сенсей? Впрочем, одобряю.
— Это прекрасно, — однако, раз она мне это озвучила, то, исходя из простейшей логики, дальше должно последовать нечто неприятное. — Что требуется от нас?
…Поэтому будем действовать превентивно.
— Всё-то ты понимаешь, — цыкнула Сидзука, раздражённо прикрыв глаза. — Попробуй хоть иногда делать вид обратного.
— Зачем? — я удивлённо округлил глаза.
Хирацука смерила меня нечитаемым взглядом, после чего шумно вздохнула.
— Да, именно так, только в нужные моменты, а не когда это может выбесить собеседника.
— Тогда полностью теряется смысл действия, — кажется, на секунду меня захотели ударить.
— Ты специально, да? — обречённо спросила сенсей.
— Что “специально”? — я недоумённо заморгал.
Рискую я, конечно, ой, рискую.
Судя по подрагивающему нижнему веку женщины, до точки наивысшего кипения мне осталось всего чуть-чуть. Думаю, стоит послушаться остатков здравомыслия и сворачивать лавочку.
Играть с огнём хорошо, пока он не сулит тебе ожогов третьей степени.
— Так что там от нас требуется? — топорно свернул с темы, не спорю, но, зачастую, такое решение является наилучшим.
— Да ничего особенного, — Хирацука прикрыла глаза. — Просто… просто постарайтесь не дать Цуруми совершить какую-нибудь серьёзную глупость. И, нет, не надо ходить за ней хвостиком, достаточно приглядывать краем глаза.
— Понятно. Вопрос: почему вы говорите лично мне, а не всем остальным во время завтрака?
Сидзука, поднявшись с места, тихо усмехнулась.
— Секрет.
И ушла, оставив меня сидеть в полном одиночестве.
Сначала Комачи, теперь Хирацука. Ну, давайте ещё Тоцука начнёт что-то утаивать с важным видом.
…Ненавижу секреты.
По окончанию утренней трапезы, сенсей обрадовала нас тем, что до вечера мы полностью свободны, в общем-то, как и малышня. На фоне этого у меня возник вопрос: зачем, спрашивается, просить присматривать за Руми, если мы её увидим лишь к вечеру?
Впрочем, это был такой же парадокс, как и то, что понятие “свободы” у Хирацуки заметно отличалось от общепринятого. Поскольку как-то не сочетается таскание бревён для костра и его укладка в рамки “отдыха”, по крайне мере, у меня точно.