Выбрать главу
В тех не сумел я добродетель Достойным словом увенчать, Те — не закончены, а эти За грусть не приняты в печать.
Не гладко с ними и не сладко Плыть средь неведомых морей — И глубже корабля осадка, И ход намного тяжелей.
И все-таки я эту ношу — Хоть ты меня озолоти — Не прокляну, за борт не сброшу Для облегчения пути.
Плыви, корабль мой, с грузом давним, — Наш порт не виден вдалеке. Пусть к пристаням своим недальним Спешат другие налегке.
Спешат, забыв про все на свете, К причалам славы дотемна, А их, как хочет, вертит ветер И клонит каждая волна.

Грешники

В грехах мы все — как цветы в росе, Святых между нами нет. А если ты свят, ты мне не брат, Не друг мне и не сосед.
Я был в беде, как рыба в воде, Я понял закон простой: Там грешник приходит на помощь, где Отвертывается святой.

Игорь Шкляревский

Как старуха солнце воровала

Я жил в глухом районе Минска, средь лая, хохота и визга, среди старух и стариков, и каждый вечер в семь часов скрипел засов, скрипел засов! Старуха ставни закрывала, ключами ржавыми звеня. Старуха солнце воровала у солнцелюба, у меня! Прекрасно и неуловимо, как золотой плавник налима, тонул закат во тьме кромешной, тонул закат, всплывал рассвет, но я не помню их, конечно, их просто не было и нет. Шестьсот рассветов и закатов, и каждый месяц треть зарплаты заплачено за тот чердак, за тот колодец неглубокий, где сочинял один дурак такие солнечные строки. А в девять ставни открывала старуха эта, ну и дрянь! Как будто солнце даровала — мол, полюбуйся, ну-ка, глянь… Все краски, отблески и звуки, как нищему, дарила мне. Желаю сгинуть той старухе! Желаю солнца всей земле!

Мое ремесло

Пришло высокое прозренье, Прекрасным душу обожгло, Но лишь уменье,         лишь уменье С прозреньем вместе не пришло. И вот его желанье гложет, И по ночам бессилье точит. Но так, как хочет,         он не может, А так, как может,         он не хочет. И вот лежит он,         как покойник! Раскинул руки и лежит. Звезда течет на подоконник. Листва бессмысленно шумит. А он встает,      как воскресает. Но сам не знает для чего. Он никого     не обвиняет И не прощает никого!

Степан Щипачев

Упало яблоко

Под южным небом в полуденный зной Упало яблоко на шар земной.
И был отмечен Приглушенный стук. Стук яблока, упавшего в саду.
В тревожном мире в полуденный зной Упало яблоко на шар земной.

В цехе

Мой стих не чурался и нежности лилий. Но в цехе до этого ли, когда Вас лязги и скрежеты просверлили И от грохота не уйти никуда. Мы нервами всеми машину слышим, А надо бы так, чтоб не мы, а она, Работая, слышала, как мы дышим, Как в цехе звенит тишина.

За полем, за лесом

За полем, за лесом какой-то мотор Не молкнет ни ночью, ни днем — таратор.
Не знаю, насколько там нужно такое, Но люди в округе не знают покоя.
Я славлю наш век,
Я воздушные трассы пою, И стих мой не вгонишь в тележную колею,
И все же нет-нет и угрюмость коснется бровей, И мысли нахлынут, полны опасений: Вдруг слышать отвыкнем, Как дождь шелестит по траве, Как падает лист осенний.

Геворг Эмин

«На руках тебя носят!..»

На руках тебя носят! Наслаждаешься своей славою? А ведь могут руки оказаться опорой слабою. А ведь могут руки, высоко тебя так несущие, опустить на землю, и растопчут тебя идущие… На руках тебя носят! О, не верь их непрочной силе! Заслужи, чтобы люди в своем сердце тебя носили!
Перевел с армянского Юрий Левитанский.

Александр Яшин

Зазимовавшая ласточка

(Из Георгия Леонидзе)

В осень похолодавшую Жалко невыразимо Ласточку зазимовавшую. Жизнь, пролетевшую мимо.
Где уж мечтать об Индии! Не улетела птаха. Даже тростник, заиндевел — Песнь замерла от страха.
Кончится жизни горение — И нет тебя на примете, Не одолжишь мгновения Ни у кого на свете.
Время смывает начисто Горе и радости буден. Зазимовавшая ласточка В небе парить не будет.
И никого не утешу я: Станет землей и дымом Ласточка неулетевшая, Жизнь, пролетевшая мимо.

«Думалось, не прибраться…»

Думалось, не прибраться — Сору в избе полно. Может, и не стараться — Не справиться все равно…
Словно завоеватели, Ночь провели на полу — Что тебе под полатями. Что тебе в красном углу.
А помахала веничком, Тряпкой сырой прошлась — И оказалось, маненечко. Ладно, что принялась.
Все уместилось в горсти, Стоило лишь Подмести!