…Отвлекаюсь от мыслей, потому что мне подают небольшой серебристый ящичек. Величайшую ценность этого мира. Это аптечка. Корабельная аптечка саури. А поскольку метаболизм у нас с ними практически одинаков, то и лекарства из неё должны помочь мне. Извлекаю оттуда регенерин, и одна из девчонок аккуратно, тонким слоем наносит мне на мясо ладоней волшебное средство. Реакция начинается на глазах — мазь вспенивается, и я чувствую неимоверное облегчение, мгновенно проваливаясь в сон. Всё, что было до этого — всего лишь забытье, которым организм пытался облегчить боль… Невыносимую боль… Меня будят, оказывается, диверсанты тащили меня по гребням скал на носилках. Хвала Высочайшему, что дорога относительно ровная, и не пришлось меня куда — то поднимать или опускать… Разматываю бинты, и все вокруг восхищённо ахают. Даже моих, повидавших на своём коротком пути мальчишек и девчонок проняло — за сутки живое мясо костей полностью скрылось под прочной кожей, и ничто не напоминает о том страхе, который они видели ещё вчера… Снова ставим палатки, ночуем, а утром выдвигаемся к Ридо. Крепость уже видно невооружённым глазом, и, подумав, я приказываю отойти в глубь карниза, чтобы даже случайно нас не смогли увидеть снизу, иначе весь план пойдёт насмарку… К середине дня мы точно над крепостью, разбиваем лагерь, поскольку атака начнётся лишь завтра вечером, как стемнеет. Сейчас же всем — отдых и наблюдение за тем, что творится внутри: часовые, их посты, время смены, продолжительность наряда, по возможности посчитать количество людей, находящихся внутри. Самые нетерпеливые предлагают напасть прямо сейчас, но мне даже не приходится подавать голос, командиры мгновенно приструняют ретивых глупцов, а я беру их на заметку. Придётся переводить таких в обычную пехоту, как ни жаль… Так что пока мы едим, спим, опять едим и спим. К вечеру следующего дня все уже готовы. Или я опять слишком перестраховался, или тушурцы настолько привыкли к неприступности крепости, что тащат службу, спустив рукава. Часовые дремлют на своих постах, которые, кстати, выставлены лишь на стене, обращённой к Фиори. И их всего четверо. Внутри же стражи нет вовсе. Сторона же, обращённая к самому королевству, вообще без охраны и часовых. Непростительная безалаберность. Наконец темнеет, и, глубоко вздохнув, я хватаюсь за верёвку из женских волос, затем ныряю в бездну. Небольшая, но очень простая и действенная хитрость, и я просто шагаю по почти отвесному склону вниз. Руки не устают, обычная ходьба. За спиной — ружьё. Через грудь две ленты, туго набитые патронами. На поясе — четыре гранаты, и за спиной ещё короткий меч и сумка с патронами. В бою их всегда мало. Ветер усиливается, но мой тормоз работает просто идеально, да и вес у меня немаленький, что не даёт ему сбить меня с ног. Время от времени отвлекаюсь и посматриваю на плывущие в небе луны, чтобы ориентироваться по времени. Скоро смена, так что лучше бы этим дармоедам сделать это до того, как я спущусь вниз… Зависаю на высоте десятка метров над площадкой, устроенной возле казармы гарнизона. По примерным прикидкам их три сотни. Что же… Вряд ли они соперники мне, да и моим ребятишкам… Так… Слышу топанье, откровенный зевок и негромкую ругань. Тушурский и фиорийский языки практически одинаковы. Просто некоторые слова произносятся иначе. Поэтому я разбираю, как ругается сержант: