Настороженно тронулся по дороге. По ней двигаться гораздо легче, чем по заснеженной целине. Ночь темная, беззвездная. Небо заволокло. Падает мокрый снег.
Где-то впереди то и дело вспыхивало красное зарево. Это очень далеко стреляли пушки. Даже не слышно было выстрелов.
Вдруг блеснул огонек, раздался какой-то стук. Сергей, как заяц, прыгнул в снег, притаился. И — радость! Русская, родная речь! Лыжники.
— Товарищи! — закричал он громко. — Товарищи!
Лыжники остановились. Двое подошли поближе.
— Кто тут?
— Товарищи! Наши! Я партизан… Из отряда я…
Собрав последние силы, Сергей встал, бросился к бойцу.
— Товарищи! Наших окружили немцы, выручать надо.
Темной мартовской ночью 1942 года Советская Армия нанесла сокрушительный удар по немецким войскам на Московском и Калининском направлениях и прорвала железное кольцо, внутри которого сражались до последнего патрона партизаны. Многие из них влились в состав войск фронта и продолжали освобождение родной земли от немецких захватчиков.
Старики, женщины и дети возвращались домой.
Сергей был отправлен в московский госпиталь.
За окном в госпитальном саду цвела черемуха. Сергей сидел за столом, сочинял письмо матери. Вдруг он услышал по радио свою фамилию: «За подвиг в борьбе с гитлеровцами наградить орденом Красного Знамени…»
— Видал, твоего однофамильца наградили, — кто-то сказал, проходя мимо.
А на следующий день в госпиталь приехал бывший командир отряда Андреев. Он уже майор.
— Собирайся, поедем в Кремль.
В госпитале так и ахнули: веснушчатый плясун Сережка — и вдруг орденом награжден. За что?
Много награжденных было в Георгиевском зале. И генералы, и офицеры, и солдаты, но парнишка лишь один.
Ордена вручал сам Михаил Иванович Калинин.
Когда Сергей услышал свою фамилию, то немного растерялся, сердце замерло, хочет идти, а ноги от пола оторвать не может. Как в железных сапогах на магнит наступил. Но потом ободрился, заулыбался и подошел к Михаилу Ивановичу.
— А, вот ты какой, «Подснежник»? — ласково сказал Михаил Иванович. — Слыхал про тебя. Поздравляю с наградой. — И, прикрепляя орден, произнес тихо, чтобы не слышали другие: — За подвиг спасибо. Теперь главное — учиться. Понял? Учиться!
— Понял, — едва выдавил растерявшийся орденоносец.
Люди аплодировали, улыбались, что-то говорили ему, но у Сергея от счастья кружилась голова и он ничего не слышал, никого не видел. Лишь когда сел на свое место, увидел Лилю. Михаил Иванович вручал ей орден Красной Звезды.
Поговорить с ней так и не удалось. Народу было так много, что Сергей не нашел ее в толпе.
— Ну, Сергей, дорогой ты мой Подснежник, — сказал майор Андреев, когда вышли из Кремля на Красную площадь, — я очень тороплюсь. На фронт еду. Прощай.
Сергей только теперь увидел на кителе майора орден Ленина.
В госпитале парнишку обнимали, поздравляли, бесконечно расспрашивали, за что награда? Сергей отвечал всем одинаково: «За борьбу с фашизмом!»
…Через несколько дней Сергей уже стоял на пепелище своего родного дома. Рядом, как могильный холм, крыша землянки, торчит труба из трофейных гильз. Серая, как рябчик, курица клюет что-то в немецкой каске. Кругом ни души. Все в поле. Солнце печет. Во всей деревне не уцелел ни один дом. Люди настроили землянки, курятники, сарайчики.
Зашел юный воин в землянку и удивился: братишка, который до войны не мог самостоятельно на печку забраться, сидит за столом и чистит картошку.
— Витька! Это ты?
— А ты кто?
— Брат твой, Сергей!
— Ты насовсем пришел? — спросил братишка.
— Насовсем! Ну, здорово, браток! — и Сергей обнял Витю.
— Здравствуй! Теперь надо три картошки чистить.
— А почему три? — удивился Сергей.
— Мама сказала варить каждому только по одной…
Развязал Сережа солдатский вещевой мешок, достал буханку хлеба, консервы, колбасу, сахар, положил все это на стол.
— Сухой паек, — пояснил он брату. — Давай-ка нож.
Еще некогда Витька не ел такого вкусного, настоящего хлеба. Там, где огнем прокатилась война, дети долго не знали, что такое хлеб, а взрослые забыли его вкус.
Ел братишка торопливо, будто боялся, что у него отнимут, а у Сергея слезы на глазах.
Открылась дверь, и яркий свет весеннего солнца обласкал дорогие детскому сердцу вещи: сундучок, портрет Ленина в деревянной рамочке, одеяло из лоскутков, чугунки…
На пороге появилась мать. Седая, постаревшая, морщинистая, в слезах, но с той неизменной доброй улыбкой, которая много раз снилась Сереже.