Палач ухмыльнулся, топнул ногой в сандалии и произнес:
- Хорошие у него пяточки. Да, подошвы грязные и мозолистые, как у раба, но довольно изящной формы. Это видно сын довольно знатного человека!
Старший воин кивнул:
- Да, и ему мы прописали сто ударов по пяткам. Но так, чтобы не калечить, но причинить, как можно больше боли!
Палач кивнул и ответил:
- Это я умею! Эй, раб Гета, помой ему подошвы, он не должен получить заражение.
Мальчишка, немногим старше Вольки, сверкнув голыми, огрубевшими пятками, помчался за ведром с мочалкой. После чего, подбежал и принялся мылить каким-то древним подобием мыла, отмывая, почти черные ступни от грязи.
Волька лежал на спине вверх ногами. Поначалу горячий песок двора обжог ему спину, но затем температура между кожей и поверхностью сблизилась. Мальчишка чувствовал себя очень даже глупо. Сон ему совсем не нравился. С куда большим удовольствием он бы, например, сражался бы с космическими пиратами в космосе. А может быть, даже сам во сне заделался бы пиратом и сколотил шайку.
Причем, интересно быть пиратом и космическим и, одновременно, морским. Вот, например, плавать на бригантине. Причем, во сне быть с таким же успехом и босоногим юнгой в тельняшке, и роскошно одетым капитаном в парике.
А тут он лежит себе в позе перевернутого жука и ожидает незаслуженного наказания.
Правда, когда мальчик-раб тер мочалкой босые, огрубевшие подошвы Вольки, то было приятно, и даже щекотно. Мальчишка взял и захихикал. Да, это интересные ощущения. Тебе моют ноги, словно знатной особе, но потом все равно ожидает палка.
Кончив мыть мозолистые подошвы юного невольника, мальчик-раб отошел от него. И теперь в руку тонкую, гибкую, хлесткую палку взял палач. И сначала со свистом ударил ею по воздуху. И свист был зловещим.
А затем истязатель обрушил палку на босые ступни мальчика Вольки. Удар был силен и, оказался очень болезненным. Юный невольник с трудом сдержал вырывающийся из горла крик, и крепко стиснул зубы. Палач повторил удар, вложив всю скорость и мощь. И опять адская боль пронзила мальчишку от пяток до затылка.
Волька старался не кричать, и стиснул зубы изо всех сил. Его живот с рельефным прессом проваливался.
Палач продолжал наносить размеренные удары, и боль от них не уменьшалась. Волька стоически терпел, а по его смуглому телу стекал струйками пот. Да, это действительно фалака, как больно и мучительно.
Неожиданно громовой голос прервал экзекуцию:
- Что это такое?
Палач поклонился внезапно возникшему человеку в порфире и багрянце, и усыпанной драгоценными камнями короной на голове. По правую и левую сторону от него стояли две девушки. Они были в нарядных, коротких туниках открывающих голые, загорелые, мускулистые ноги.
И истязатель поклонился еще ниже. И смиренно ответил:
- О, величайший царь царей. Этому мальчишку я должен нанести сто ударов палками по босым пяткам!
Царь Соломон, на вид ему было не более сорока, хотя на самом деле он, пожалуй, был старше, спросил:
- И за что бьют этого славного мальчугана?
Палач со вздохом ответил:
- Такой приказ отдал начальник стражи.
Царь Израиля рассмеялся и заметил:
- Вот как? Позовите его сюда! А мальчишку отвяжите.
Мальчики-рабы, служившие помощниками палача, бросились выполнять приказ. Вольку освободили и поставили на ноги. Коснувшись избитыми ступнями горячего гравия, мальчик невольно вскрикнул.
Соломон отметил:
- Его, я вижу, здорово избили. Ну что же, вот и начальник стражи….- И царь царей прикрикнул:
- За что вы так избили этого мальчика?
Глава стражи ответил, запинаясь:
- Он посмел попить воды из царского фонтана!
Соломон рассмеялся и ответил:
- Вот как! А тебе известно, что как раз для того этот фонтан был и построен, чтобы бедняки и дети могли в нем удовлетворить жажду. Ну что же, ты будешь наказан!
Обе девушки, что были по бокам величайшего из царей Израиля, хихикнули. И топнули изящными, очень соблазнительными ногами. Их точенные, идеальной формы ноги были в сандалиях, лодыжки украшали браслеты из золота, усыпанные бриллиантами, рубинами, изумрудами.
Старший по званию из стражей воскликнул:
- Я готов принять любое наказание, о великий!
Царь царей усмехнулся:
- Любое? Ну что же, пусть тебя накажет сам мальчишка!