Хозяин был похож на попа, такой степенный и пузатый. Бросив топор, он приказал:
- Наруби дров!
Андрейка взял топорище в руки, и принялся вытаскивать поленья. Опыт рубки у мальчишки был невелик, но он быстро учился. Другое дело, что работа нелегкая, столько нужно срубить. Андрейка взмок так, что даже скинул рубашку, и через пару часов работы у него отваливались руки. Хозяин оказался злым, заставив махать пока не стемнело, а на ужин дал лишь лепешку, яблоко и кружку простокваши. Правда, милостиво позволил переночевать мальчишке в конюшне.
В подобном предложении были свои достоинства и недостатки, в конюшне тепло, но при этом пахнет навозом. Впрочем, Андрейка настолько измучился, что не обращал на это внимания. Его плечи и руки испытывали такую боль, словно мальчик несколько часов висел на дыбе, а ладони покрылись мозолями. Но юность и усталость были сильнее муки, и Андрейка снова уснул.
Утром ему налили простокваши и дали лепешку с сушеной воблой на дорогу. Андейка робко попросил и сала, но хозяин громко рявкнул:
-Не заслужил! Кроме того, я могу и полицию вызвать.
Супероружия
Андрейка вздохнул и отправился дальше. Он чувствовал, что идти становится все тяжелее, а усталость накапливается. Следующие два дня мальчик ночевал в стогах сена, и щипал свеженький, только что проросший щавель и клевер. На третий день снова подработал в деревне, ходил за плугом, за что получил скромную пайку. На следующий день опять в путь с клевером и щавелем, которые должны заменить пайку. Потом работа и жалкие крохи с барского стола.
Так прошло двенадцать дней после того, как мальчишка покинул Неаполь, и уже до Рима осталось километров пятьдесят. Сбитые, босые ноги пылали, чтобы унять боль Андрейка, время от времени, полоскал их в ручье, или, если попадалась, речушке. В последний раз глянув в водную гладь, Андрейка с трудом узнал себя. Некогда полненькое, детское лицо спало, тело похудело, живот провалился. Волосы и брови стали еще светлее, как спелая пшеница, а кожа потемнела. Теперь он куда меньше выделялся среди нищих мальчишке, глаза провалились. Хотя юный Андрейка по-прежнему был красив, особенно, когда, окунувшись, смыл грязь. Сегодня он хотел последний раз заночевать в деревне, а завтра, максимум послезавтра, прибыть в Рим.
Уже поздно вечером мальчишка зашёл в очередное село, из всех хат он выбрал ту, которая выглядела побогаче. Подошёл к ней. Ему открыли.
Строгая полная женщина, наверное хозяйка, коротко приказала:
- Качай насос, паршивец!
Уставший, голодный Андрейка принялся, качать. На первый взгляд, это не так уж и тяжело, но при этом нельзя остановиться. А рядом стоял батрак и держал в руках плеть.
Андрейка старался изо всех сил, но энергия в теле измученного тяжелым путем ребенка, все больше и больше падала. В голове, словно били тяжелые молотки, а детскую плоть вцепились зубы тысяч крокодилов. Мальчишка задыхался, и, в конце концов, пошатнувшись, упал. И тут же на его спину обрушился кнут. Батрак, здоровенный детина, наверное, получил приказ от барыни, лучил мальчика плеткой по спине и босым пяткам. Андрюшка вскочил от боли, и машинально подхватив рюкзак, бросился со двора. За ним бежали два холопа, и ревели. Андрейка потом станет стыдно, что он обратился в бегство и не ответил подонкам, но, во-первых, силы не равные, а во-вторых, можно и в СС угодить. Это ведь только в кино положительный герой, даже если он мальчишка, всегда побеждает. Впрочем,, в большинстве советских книг про пионеров-героев, ГГ обычно погибает в самом конце, а без пыток вообще не обходится. Была ночь, и Андрейка бежал до тех пор, пока не упал в кусты. Там он и заснул, не обращая внимания на прохладу весенней ночи. Проспал до обеда, после чего, измученные ноги продолжили "путь скорбей". Андрюшка подумал, а каково это было святым совершать хадж в святые места. Ведь это так тяжело. Ты словно тянешь с собой, многотонный груз. И вообще, если Бог есть, почему он допускает страдания своих детей. В этом вопросе, конечно, ответа нет и быть не может! Если, конечно, не предположить самое логичное, как говорил Плеханов: - Бог, это всего лишь иллюзия, но это очень вредная иллюзия, она сковывает разум. А Сталин... Как-то не слишком пропагандирует свои взгляды по поводу веры. Самым рьяным атеистом был Никита Сергеевич Хрущев. Он обещал через двадцать лет показать последнего попа. Рост религиозных настроений в советском обществе начался еще до Горбачева. Снижение уровня жизни в СССР, возросший дефицит товаров и услуг, угроза ядерной войны, особенно возросшая после прихода к власти Рейгана, все это вело к тому, что люди искали утешение в религии. Так что, возможно, крупные уступки Горбачев церкви, носили вынужденный характер, и вызваны инстинктом самосохранения, а не искренними убеждениями. Вообще, когда народу туго, религиозность растет, а при благополучии падает. Это как обстрел...