Волька снова включил с помощью магии огромный, цветной экран.
Да ещё с объемом, трехмерным.
. - Ты зашёл на нашу территорию шкет, сейчас получишь! Будем бить, возможно, даже ногами!
Андрейка остановился, к нему приближались восемь мальчишек лет пятнадцати-тринадцати. На вид не вполне оборванцы, в туфлях и сандалиях, в майках, или ещё не рваных рубашках, нормальной комплекции. Самый крупный даже в пиджачке. Правда, видно не буржуи, роскоши особой нет, так, средний класс. У главаря, правда, часы, скорее всего позолоченные. Мальчишки смотрели на босоногого Андрюшку с презрением. Перспектива драться сразу с восьмью более старшими пацанами, особенно, когда ты сам смертельно устал и едва волочешь разбитые, покрывшиеся волдырями ноги, не слишком уж привлекательна. Вообще, как обычно бывает в такой ситуации в художественных произведениях и особенно в боевиках? Герой, как правило, каратист или боксер, раз удар первом ногой с разворота, два кулаком в челюсть, три локтем в висок, и так далее. Или у героя есть пистолет, ружье, автомат, бластер, термокварковый излучатель.
А вот показать жизненно, чтобы было, как в реальности, когда действительно мальчик встречается с хулиганьем, слабо! Без карате и супероружия!
Больше тебя
Андюшка ответил, широко улыбнувшись и протянув руку:
- Нет чужих и своих территорий, везде одна страна, один народ Великой Италии!
Пацаны немного опешили:
- Ты нищий плебей!
Андрейка топнул босой, красной от свежего загара, сбитой в ссадинах и ушибах ногой и взмахнул повыше:
- Нет! Кто скажет подобное, получит в пятак! Я воин ,и подобно крестоносцам совершаю свой путь!
Ребята удивились. Самый старший спросил:
- В нищей одежде и босиком?
Андрейка с воодушевлением произнёс:
- Подлинный путь воина, как у древних святых и Иисуса Христа, путь скорбей и страданий. Дойти босиком до фронта, чтобы сражаться и побеждать, разгромить превосходящие силы. Это и долг и призвание! - Мальчишка продолжил по-немецки. - Будущий воин должен с детства терпеть побои и привыкать к жестокости. Нельзя созидать не разрушив, нельзя осчастливить всех разом. Насилие, как сталь крепит душу, убийство кует волю, разум!
Главарь пожал руку Андрейке:
- Я вижу в том слова не мальчика, а мужа. Ты еще немецкий знаешь, нашего великого союзника. Проходи, и возьми на дорогу сто, нет сто пятьдесят лир. Давайте парни дадим ему, кто сколько сможет.
Пацаны воскликнули:
- Да здравствует Дуче! Слава великой Италии!
Пацаны дали ему мелкими купюрами, всего триста лир. Сумма по временам 1943 не такая уж и маленькая, хотя в ходе войны лира падает. Андрейка вдруг почувствовал стыд, он обманул пацанов, сыграл на их вполне естественных патриотических чувствах. Это подло и не красиво. Но с другой стороны, нужно выжить! Проведя ещё несколько мучительных минут, беседуя о возвышенных предметах, мальчишка отправился дальше. Даже подъехал на троллейбусе, протянув бумажку кондуктору, что стоила пару лир. На улицах даже в столице, было много босых и оборванных детей, и Андрейка не особенно выделялся. В ресторан его, конечно, не пустили, и пришлось подкрепиться в дешевой забегаловке. Впрочем, пирожки с рыбой и вареными овощами были вкусны, особенно для голодного желудка. А запить их можно было взбитым на миксере молоком. Столица!
К Андрейке подошла худенькая девочка в ветхом платьице, ее голые ножки были грязны и тонкие, как спички. Юный рыцарь предложил ей пирожки с молоком и соком. Девочка примерно ровесница Андрюшки поблагодарила и, понизив голос, спросила:
- Ты, видимо, из гильдии воров?
Мальчишка не особенно удивился подобному предположению:
- Нет, я пока до уровня полковника Джека не дорос!
Девочка его удивила, итальянка, знающая английскую классику.
- Джек был несчастным, незаконнорожденым мальчиком. Он стал воришкой из-за того, что отдавал дань моде и хотел просто жить. Его история весьма трогательная, ходил под виселицей, хотя, в конце концов, он достиг жизненного успеха.
Андрейка кивнул, и глотнул смешанного с томатным соком молока:
- В моем возрасте каждый мальчишка думает, что он бессмертен и может достигнуть успеха. А ты, я вижу, умная, отнюдь не из нищей семьи.
Девочка кивнула:
- Мой отец был бароном, но примерно год назад его обвинили в шпионаже в пользу Британии. Моих родителей арестовали, собственность описали. У меня даже туфельки с ног содрали и платье, отдав отрепья самой нищей служанки. Все мои родственники отвернулись, и я осталась одна, если не считать компании уличных сорванцов. Летом ещё было ничего, сбитые, босые ноги привыкли к камням и булыжникам, но зимой так голодно и холодно. Я даже попалась на краже, решив, что лучше тюремный приют, чем умирать от холода и голода. А там... Учиться нам не давали, шестнадцать часов в сутки мы занимались либо шитьем, либо плели корзинки, за малейшую провинность пороли. - Девочка стыдлива приобнажила спину, показав писуги и полосы. - Во время бомбардировки разрушили стену, и я смогла бежать. Теперь скрываюсь здесь среди голытьбы.