Джек пожал плечами. Ее расписание и впрямь выглядело необычно.
— Впрочем, я рад, что Акико так ревностно исповедует буддизм, — весело сказал Такуан, сворачивая к Сиси-но-ма. — Увидимся завтра, как обычно.
Во дворе оставалось лишь несколько учеников. Горький опыт говорил Джеку, что не стоит шататься тут одному. Хватит с него на сегодня приключений.
По дороге к Сиси-но-ма он заметил одинокую фигуру на ступеньках Буцу-дэна. Ёри.
— Все нормально? — спросил Джек.
Ёри кивнул, отводя глаза.
— Точно? За обедом ты ни слова не сказал.
Ёри пожал плечами и стал складывать оригами из клочка бумаги.
— Твой телохранитель — слабак, — послышался голос с другого конца двора.
Обернувшись, Джек увидел Кадзуки — тот шел ко Дворцу львов вместе с Нобу и Хирото.
— Говорят, он удрал от опасности, как крыса! — фыркнул Нобу, притворяясь испуганным. — Караул! Асигару нападают!
— Спасибо ему, что бросил гайдзина умирать, — насмешливо крикнул Хирото. — Жаль, что до казни не дошло!
— Убирайтесь! — крикнул Джек, глядя на вспыхнувшее лицо Ёри.
— Сам убирайся, — возразил Кадзуки, стоя у входа во Дворец львов. — Если останешься, тебя сожгут.
— Поджарят вместе с сородичами, — ядовито прошипел Хирото. — А вот кому гайдзина на ужин?
Троица с противным хихиканьем вошла во дворец.
— Прости, Джек, — тихо пробормотал Ёри.
— За что?
— Мне стыдно, что я тебя подвел.
Джек взглянул на Ёри — глаза друга были полны слез.
— Ты меня не подвел. Ты позвал на помощь.
— Я не смог тебя защитить, — всхлипнул Ёри, утирая нос рукавом. — Попробовал драться, но они только посмеялись, а один выхватил мой посох и ударил кулаком в лицо. Я всего лишь жалкое подобие воина.
— Не говори глупостей! — возмутился Джек. — Ты привел ко мне сэнсэя Кано.
— Ну и что? — Ёри закончил складывать оригами. На его ладони сидел бумажный мышонок. — На войне мне не выжить.
Он смял фигурку в кулаке и швырнул на землю.
— Каково ваше истинное лицо, лицо, каким вы обладаете еще до рождения своих родителей? — спросил сэнсэй Ямада, задумчиво теребя костлявыми пальцами седую бороду.
Старый монах, похожий на добродушную ящерицу, восседал на дзабутоне у ног огромного бронзового Будды. Лукаво улыбаясь, он наблюдал за озадаченными лицами воспитанников.
— Мокусо, — велел сэнсэй Ямада, зажигая ароматическую палочку.
По воздуху поплыл запах жасмина. Класс расположился для медитации: сидя в позе лотоса и размеренно дыша, ученики мысленно созерцали коан сэнсэя Ямада.
Во Дворце Будды воцарилась тишина.
Джек ерзал на подушке: после урока верховой езды ломило все тело. Загадки мастера дзэн всегда были непростыми, а эта казалась вообще головоломной. Печальнее всего было то, что Джек уже стал забывать лица родителей. С каждым днем из памяти исчезала еще одна черта, словно прибой смывал рисунок с песка.
Откуда, скажите на милость, он может знать свое истинное лицо?
Джек вспомнил и о Джесс. Когда он видел сестренку в последний раз, ей едва исполнилось пять. Джесс была очень хорошенькой и нежной, словно лютик: светло-пепельные волосы и небесно-голубые, как у брата, глаза. Интересно, какая она сейчас? Наверняка выросла за четыре года. Если возвращение в Англию займет еще года два, узнают ли они друг друга? Джесс будет уже десять, почти одиннадцать — совсем большая. Да он и сам сильно изменился. Ну и зрелище он будет представлять собой в Лондоне: английский мальчишка в облике самурая!
— Мокусо ямэ! — объявил сэнсэй Ямада, когда пепел в последний раз упал с ароматической палочки. Сложив руки на коленях, он ждал ответа на коан.
Все молчали.
— Кто-нибудь хочет попробовать? Кику-тян?
Кику покачала головой.
— Может, ты, Эми-тян?
Дочь даймё смущенно поклонилась.
— А ты, Такуан-кун? Прекрасная возможность впервые выступить на моем уроке.
Джек через плечо взглянул на Такуана, сидящего между Эми и Акико. Казалось, он впервые не рад оказаться в центре внимания.
Выдержав длинную паузу, Такуан продекламировал:
Раздались несмелые аплодисменты: многих смутил ответ на коан в виде хайку.
— Весьма изобретательный способ сказать «не знаю», — фыркнул сэнсэй Ямада. — Но я ждал настоящего ответа.