ГОРИЗОНТЫ НАУКИ И ТЕХНИКИ
Какая формула… у зебры?
Зебры — довольно близкие родственники лошадей и ослов. Но почему же они полосатые? Ученых давно интересовал этот вопрос, пишет немецкий журнал Bild der Wissenschaft. Однако лишь сравнительно недавно они начали понимать, что ответ на него гораздо сложнее, чем им казалось сначала.
Поначалу исследователи полагали, что природа раскрасила зебр в полоску, чтобы защитить их от извечных врагов — львов. Дескать, сплошное мельтешение полосок в глазах мешает хищнику совершить точный бросок. А когда выяснилось, что львы отлавливают зебр примерно так же ловко, как и другую, отнюдь не полосатую, добычу, предположили, что по рисунку на шкуре животные определяют «кто есть кто».
Однако согласитесь, в таком случае всем животным нужно быть полосатыми, пятнистыми или «в елочку». Между тем, среди одноцветных сородичей животные не путают друг друга. Да и мы с вами довольно легко узнаем знакомых даже в новой одежде. Все равно по фигуре, чертам лица, голосу, походке одного человека довольно легко отличить от другого…
Исследователи попробовали зайти в своих изысканиях с другой стороны. Сейчас они хотят понять, какие именно гены отвечают в организме зебры за ее полосатость. Узнав это, можно, воздействовав на тот или иной ген, вывести, например, породу зебр «в яблоках».
Вопросы эти возникли не из праздного любопытства. «Если мы на примере зебры поймем, как природа управляет раскраской шкур животных, то сможем глубже понять механику действия генома, выявим математические и химические формулы, с помощью которых будем целенаправленно формировать те или иные узоры, а также другие свойства образующегося организма», — говорит Джеймс Мюрей, профессор математической биологии университета в Сиэтле, США.
Профессор Мюрей считает себя последователем Алана М. Тьюринга — исследователя, который еще полвека тому назад на математических моделях попытался понять, в чем разница между механизмом и организмом.
Работы Тьюринга в свое время активизировали исследования по созданию так называемого искусственного интеллекта. За прошедшие десятилетия компьютеры обрели возможность разговаривать, играть в шахматы, управлять многими производственными процессами. Дело дошло даже до того, что, общаясь по Интернету с невидимым собеседником, многие затрудняются определить, кто или что находится на том конце линии связи — человек или машина.
И, тем не менее, говорить о том, что компьютеры по своему интеллекту и прочим возможностям сравнялись с человеком, еще рано. Скажем, роботы уступают живым организмам не только в сообразительности, но и в живучести, умению приспосабливаться к меняющимся внешним условиям.
Пятна гепарда, узоры листьев — своеобразный «паспорт» представителей флоры и фауны.
Формула Пуанкаре, связывающая течение времени с пространством, наглядно может быть представлена в форме причудливого «бублика».
Почему так получается? Поразмыслив, исследователи ныне приходят к выводу, что все дело, наверное, в мутациях. Когда природа создает очередной организм, в геноме содержится лишь общий план его развития. Но по мере формирования организма, план этот конкретизируется в зависимости от обстоятельств. В итоге, например, все котята, даже будучи близнецами, отличаются друг от друга как по раскраске, так и по характеру, повадкам.
Механизмы же такого разнообразия не имеют. Их делают по одному стандарту. И нелепо требовать, скажем, от автомобиля индивидуального поведения, приспособления к изменившимся дорожным условиям. Но тогда, быть может, нам по примеру природы тоже стоит отказаться от конструирования и производства машин и перейти к их «выращиванию»?
* * *
Такую идею давно уже разрабатывают фантасты. Скажем, братья Стругацкие еще полвека тому назад описали некое киберяйцо, из которого в случае необходимости можно за несколько часов «вылупить»… вездеход.
Однако годы бегут, мы вошли в новое тысячелетие, а воз, как говорится, и ныне там. Почему?
«Все дело в неправильном научном подходе к решению проблемы, — полагает профессор Мюрей. — Пора менять саму стратегию развития прогресса»…