На этом Изяслав и Ростислав Мстиславичи пока что остановились. Начиналась осенняя распутица — время, когда военные действия с участием значительного числа всадников делались невозможными. Князья вернулись в Киев, объявив киевлянам и смолянам, чтобы те готовились к продолжению войны зимой, когда установится лед на реках. Между собой Изяслав и Ростислав договорились о разделении сфер борьбы с Юрием и его союзниками черниговскими князьями. Летопись приводит речь Изяслава Мстиславича, обращенную к брату: «Брате, тобе Бог дал верхнюю землю, а ты тамо пойди противу Гюргеви, а тамо у тебе смол няне и новгородци и кто ротьников твоих, ты же тамо удержи Гюргя. А я ся еде оставлю, а мне како Бог да[сть] с Олговичима и с Давыдовичема».
Ростислав ушел в Смоленск. Однако еще прежде чем князья возобновили военные действия, Ольговичи и Давыдовичи нанесли упреждающий удар. В самом конце осени («како уже рекы сташа») посланные ими войска разорили Брягин — город в Туровском княжестве{165}.
Черниговские князья ждали помощи от Юрия. Однако тот не мог покинуть территорию своего княжества. Осенью того же 1147 года — очевидно, по согласованию с братьями Изяславом и Ростиславом — в поход на Суздаль выступил новгородский князь Святополк Мстиславич.
Об этом сообщает Новгородская Первая летопись: «На осень ходи Святопълк с всею областию Новъгородьскою на Гюргя, хотя на Суждаль…» Но и этот поход новгородской рати — первый после побоища на Ждане-горе — оказался неудачным: новгородцы дошли только до Нового Торга и повернули обратно «распутья деля» (из-за распутицы){166}. В свою очередь, Юрий как мог мстил новгородцам. По-прежнему удерживая в своих руках Новый Торг и Помостье, он в течение всего следующего года посылал свои отряды перехватывать новгородских данщиков (сборщиков дани) и захватил новгородских купцов, оказавшихся в его владениях, со всем их товаром. Позднее Изяслав Мстиславич будет жаловаться на Юрия: «Се стрыи мои Гюрги из Ростова обидить мои Новгород, и дани от них отоимал, и на путех им пакости дееть»{167}.
Полной торговой блокады Новгорода на сей раз не получилось, так как хлеб и прочие необходимые продукты могли поступать сюда из дружественного Смоленска и Полоцка. И все же Новгород испытывал серьезные неудобства. Как всегда в таких случаях, в городе нашлись сторонники примирения с суздальским князем (самым влиятельным из них окажется новгородский епископ Нифонт). Однако позиции Мстиславичей в самом Новгороде, да и во всем Русском государстве, были слишком сильными, чтобы можно было всерьез говорить о переходе Новгорода на сторону Юрия Долгорукого.
Тем временем князь Глеб Юрьевич вновь появился в Чернигове. По сведениям авторов Лаврентьевской летописи, он пришел сюда из Суздаля «в помочь Олговичем и, пребыв у них неколико, приде на Городок»{168}.[40] Речь идет о Городце Остерском — том самом «Гюргеве граде», который некогда был отнят у Юрия Долгорукого князем Всеволодом Ольговичем и так и не возвращен ему Изяславом Мстиславичем. Жители Городца, очевидно, признали права Юрьева сына и добровольно приняли его на княжение.
40
Основываясь на этом известии, можно предположить, что Глеб на время уезжал в Суздаль к отцу. По сведениям Никоновской летописи, Глеб во время наступления Мстиславичей на Черниговские земли отступил «к Резани, и быв во градех Черленаго Яру и на Велицей Вороне, и паки возвратися к черниговским княземь на помощь» (ПСРЛ. Т. 9. с. 177). О степени достоверности «рязанских известий» Никоновской летописи см. выше, прим. 8.