Но в таком случае смена князя могла объясняться не тем, что Святополк вел какую-то собственную игру за спиной старшего брата, а желанием Изяслава добиться консолидации Новгорода, сплочения новгородцев вокруг своего князя. Новгород был очень нужен Изяславу — прежде всего, как база для предстоящей войны с Юрием Долгоруким. И его юный сын Ярослав мог способствовать консолидации Новгорода куда больше, чем Святополк, успевший за годы своего княжения рассориться с новгородцами.
Лично же для Юрия переговоры с Нифонтом имели очень важное последствие. В эти августовские и сентябрьские дни 1148 года он неожиданно для себя обрел единомышленника — тем более ценного, что принадлежал тот к враждебному ему лагерю.
Юрий давно знал новгородского владыку — по крайней мере с зимы 1135/36 года, когда тот принимал участие в примирении Мономашичей и Ольговичей после очередной войны между ними. Нифонт был постриженником киевского Печерского монастыря, причем, по некоторым сведениям, пришел в монастырь при игумене Тимофее (около 1124—1131), то есть в те самые годы, когда суздальский князь Юрий Владимирович демонстрировал свою особую близость к Печерской обители. Человек весьма образованный, поживший в Византии и знакомый с особенностями богослужения Греческой церкви, он оставил заметный след в истории Новгорода. В годы его святительства здесь развернулось активное церковное строительство, были украшены многие уже существующие храмы. Разумеется, епископ Нифонт участвовал и в переговорах с Юрием относительно посажения на новгородский стол его сына Ростислава в 1138 и 1141 годах. Теперь князь и епископ могли ближе познакомиться друг с другом. И убедиться, что на многие вещи они смотрят, в общем-то, одинаково.
Новгородский летописец сообщает, что во время своей поездки в Суздальскую землю Нифонт освятил «великим священием» церковь Святой Богородицы — возможно, суздальский кафедральный собор, перестроенный Юрием Долгоруким, или какую-то другую Богородицкую церковь в одном из городов Суздальской земли. Это был не единственный храм, в освящении которого принимал участие новгородский владыка во время своей поездки. Сохранился подлинный антиминс (напрестольный плат) с освящения еще одной местной церкви — Святого Георгия (где именно она находилась, неизвестно). Освящение совершали совместно новгородский архиепископ (именно так он именован в надписи на антиминсе) Нифонт и ростовский епископ Нестор в присутствии князя Юрия Владимировича Долгорукого. Из этой надписи нам и известна точная дата посещения Нифонтом Суздальской земли: «Жьртвьник святаго мученика Георгия, священ от Нифонта, архиепискупа Новгородьскаго, повелениемь епискупа Ростовьскъго Нестора при благочьстивемь князи Георгии, сыну Мономахову, месяця септября в 1 в лето [6657] индикта 12»{177}.[44]
Между прочим, именование Нифонта архиепископом — самое раннее свидетельство получения новгородским владыкой этого высокого титула. Как видим, князь Юрий Владимирович и ростовский епископ Нестор признавали его за Нифонтом и оказывали ему соответствующие почести. Но из других источников мы знаем, что признание было далеко не всеобщим. Это обстоятельство представляется весьма важным для нас, свидетельствуя об особых, доверительных отношениях, установившихся между суздальским князем и новгородским архиереем. Но чтобы понять, в каких именно вопросах и в силу каких причин они оказались союзниками, надо вернуться на год с небольшим назад, к июлю 1147 года, и вспомнить об обстоятельствах, при которых на киевскую митрополичью кафедру был возведен ставленник князя Изяслава Мстиславича митрополит Климент Смолятич.
44
Буквы, составляющие год, к настоящему времени полностью выцвели и не видны. Но они были прочитаны первыми исследователями, обнаружившими драгоценную святыню в ризнице новгородской церкви Святого Николы на Ярославле дворе (когда и при каких обстоятельствах антиминс попал в Новгород, неизвестно). И оказалось, что освящение Георгиевского храма происходило во время посещения Нифонтом Суздальской земли в августе-сентябре 1148 г. (Иногда полагают, что Нифонтом был освящен «жертвенник», то есть алтарь, Георгиевской церкви во Владимире или Юрьеве-Польском, основанном Юрием Долгоруким; иногда — что некий не известный нам из других источников придел суздальского кафедрального Богородицкого собора. Но нельзя исключать и того, что речь в надписи идет о какой-то неизвестной нам церкви, не названной летописцем, — ведь очевидно, что храмы во имя своего небесного покровителя — святого Георгия Победоносца — князь Юрий Владимирович основывал в раз личных городах своего княжества.)