Но убеждения и логика помогали плохо. В борьбе со своими противниками Клименту приходилось главным образом прибегать к помощи киевского князя. По словам летописца, он всячески «научал» князя Изяслава, а также каких-то других «своих поборников» против епископа Нифонта — признанного главы враждебной ему «партии». Изяслав же и без того не мог простить новгородскому владыке попытку заключения мира с Юрием. В следующем, 1149 году киевский князь и митрополит вызовут Нифонта в Киев и поместят его в Печерском монастыре. Здесь новгородский епископ пробудет до вступления в Киев князя Юрия Долгорукого в августе того же года{186}. По-видимому, к этому времени относятся адресованные Нифонту грамоты константинопольского патриарха Николая IV Музалона: «патриарх же приела к нему грамоты, блажа и (его. — А.К.) и причитая к святем его, — свидетельствует киевский летописец, — он же боле крепляшеться, послушивая грамот патриаршь»{187}.[48]
По всей вероятности, речь не шла о заточении в полном смысле этого слова. Нифонта лишь удерживали в Киеве, не давали возможности вернуться в Новгород. В Печерском же монастыре он чувствовал себя вполне свободно. По-видимому, монастырские власти, и прежде всего игумен Феодосии, сам грек по национальности, в его конфликте с князем и митрополитом были на его стороне.
В нашем распоряжении имеются сведения о том, что митрополит Климент и епископ Нифонт находили возможность вполне мирно беседовать друг с другом. Люди высокообразованные, они обсуждали, в частности, догматические вопросы. Запись некоторых их бесед сделал иеромонах новгородского Рождество-Богородицкого Антониева монастыря Кирик, автор знаменитых «Вопрошаний», который, по всей вероятности, сопровождал епископа Нифонта в его поездке в Киев. Он задавал вопросы Нифонту о разных казусах, касающихся богослужения и поведения священника, и записывал ответы, а иногда — и те комментарии, которые давал митрополит Климент{188}. Но эти беседы ученых богословов касались вещей отвлеченных и по большей части второстепенных. В главном же — отношении к Византийской церкви и возможности избрания митрополита собором епископов — примирение между ними было невозможно.
Сближение Юрия и Нифонта в конце лета — начале осени 1147 года происходило на фоне их взаимного неприятия как собственно митрополита Климента, так и той политики, которую проводил князь Изяслав Мстиславич. В этой связи, между прочим, напрашивается предположение, что именование Нифонта архиепископом во время его поездки в Суздальскую землю, связано с обстоятельствами избрания Климента на киевскую кафедру. Нифонт мог быть возведен в этот сан константинопольским патриархом как старший среди всех епископов, не признавших Климента и сохранивших верность Константинопольскому патриархату. Во всяком случае, его преемник на новгородской кафедре Аркадий этого титула иметь не будет,
…Так Юрию Долгорукому удалось нащупать уязвимое место в киевской политике Изяслава Мстиславича. Сделав ставку на митрополита Климента, тот попытался объединить вокруг себя национальные силы в Русской церкви. Но последние к середине XII столетия были еще слишком слабы. Нарушение же традиционных связей Киевской митрополии с Византией оттолкнуло от киевского князя многих из тех, кто в принципе был готов поддержать его. И Юрий в своей дальнейшей борьбе за Киев будет опираться не только на поддержку Константинополя и не только на грекофильствующие, враждебные Изяславу круги в самом русском духовенстве, но и на тех, кто был заинтересован в восстановлении прежних порядков, в преодолении возникшего по вине Изяслава церковного кризиса.
ВТОРЖЕНИЕ
Отказавшись от мира с Новгородом, Юрий поставил себя в непростое положение. Зимой 1148/49 года князь Изяслав Мстиславич приступил наконец к осуществлению своего плана по вторжению в Суздальскую землю.
Не позднее января он выехал в Смоленск к брату Ростиславу. В Киеве Изяслав оставил младшего брата Владимира, в Переяславле — сына Мстислава. Войску же повелел следовать «по собе» в Смоленск, где и «снятися», то есть соединиться, со смоленскими полками.
Встреча братьев оказалась, как всегда, радостной. Воздав хвалу Богу, Пресвятой Богородице и Животворящему кресту, сохранившим их в добром здравии, они обменялись дарами, которые имели особый смысл и еще раз свидетельствовали о разграничении между ними основных сфер влияния: Изяслав вручил брату дары «от Рускыи земле и от всих цесарьских земль» (то есть от южной Руси и от византийских владений), а Ростислав — «от верхних земль» (Смоленска и Новгорода) и «от варяг» (из заморских стран, прежде всего Скандинавии). Затем братья договорились о дальнейших действиях: Изяслав «в мале дружины» должен был отправиться к Новгороду, а брату поручил дожидаться прихода полков из южнорусских земель и вместе с ними и со смоленскими полками выступить по Волге к устью Медведицы. Здесь братья намеревались соединить свои силы.
48
Текст грамоты патриарха Николая IV Музалона епископу Нифонту приведен в Житии св. Нифонта, составленном в середине XVI в. известным псковским агиографом Василием-Варлаамом (см.: Памятники старинной русской литературы. Вып. 4. СПб., 1862. с. 1—9 (публ. Н.И. Костомарова);