Юрий действовал весьма осмотрительно и не торопясь, стараясь не оттолкнуть от себя возможных союзников. Он занял Вьяхань (в верховьях Сулы), затем подошел к Белой Веже (в верховьях Остра), где и остановился, «съжидаюче к собе половець». Такое расположение его войска — в Задесненье, в пределах Черниговской земли, но у самых границ Переяславского княжества — давало ему несомненные выгоды. Он мог угрожать как Чернигову, так и Переяславлю и Киеву. Недалеко, в устье Остра, находился Городец Остерский, жители которого по-прежнему хранили верность ему и его сыновьям.
Один из эпизодов этого похода впоследствии дал повод к созданию благочестивой легенды, вошедшей в состав Киево-Печерского патерика. Половцы из рати Юрия Долгорукого, действовавшие вместе с его престарелым тысяцким Георгием Шимоновичем, напали на некое село, принадлежавшее киевскому Печерскому монастырю. Произошло кровопролитное сражение, и половцы бежали прочь. «И видехом град высок издалеча, — рассказывал позднее сам Георгий Шимонович в наставление своим детям, — и абие (быстро. — А.К.) идохом на нь, и никто же знааше, кий то есть град. Половци же бишася у него, и мнози язвени (ранены. — А.К.) быша, и бежахом от града того. Последи же уведахом, яко село есть Святыа Богородица обители Печерь-скыя, града же николи же ту несть бывало»{193}. Смысл рассказа старого воеводы заключался в том, что село чудесным образом защитили святые основатели Печерского монастыря — преподобные Антоний и Феодосии: «везде бо молитва Антониева и Феодосиева заступаеть». Однако для нас не менее важно, что продвижение Юрьевых войск, оказывается, вовсе не было таким уж триумфальным; в отдельных населенных пунктах они терпели неудачу и теряли убитых и раненых.
По словам летописца, Юрий ожидал «от Изяслава покорения». Не дождавшись, однако, никаких вестей, он двинулся к Переяславлю. («Ту ти ему прити, — приводит его слова летописец, — да негли ту покорится».) По пути, у реки Супой — последнего серьезного водного рубежа перед Переяславлем, — к нему и присоединились князь Святослав Всеволодович со своим полком, а также «многое множество» «диких» половцев. Войска перешли Стряков, речку близ Переяславля, и остановились у Кудинова сельца. Эту очередную остановку Юрий, по всей видимости, использовал для того, чтобы вступить в тайные переговоры с переяславцами и постараться переманить их на свою сторону.
Тем временем Изяслав Мстиславич послал за помощью к братьям. Дождавшись подхода полков из Владимира-Волынского, он объявил о выступлении против Юрия. «Оже бы пришел толико с детьми, — оправдывался князь перед киевлянами, — то которая ему волость люба, ту же бы взял. Но оже на мя половци привел и ворогы моя Олговиче, то хочю ся бити». Насколько искренними были эти слова, сказать трудно. Изяслав действительно раздавал волости сыновьям Юрия, но вот самому суздальскому князю никогда и ничего в Южной Руси не предлагал и, кажется, предлагать не собирался.
Киевляне и на этот раз не поддержали своего князя в борьбе с Мономаховым сыном. «Мирися, княже, мы не идем», — заявили они Изяславу. И тому лишь с большим трудом удалось добиться согласия киевского веча поддержать его хотя бы для видимости, чтобы заключать мир с Юрием с позиции силы: «Пойдите со мною, ать ми ся добро с ними о[т] силы мирити». «И поидоша кияне по Изяславе», К киевскому князю присоединились черниговские войска во главе с Изяславом Давыдовичем. Родной брат Изяслава Мстиславича Владимир находился «в засаде» в Переяславле; туда же подошел и другой его брат Святополк[53] с «поршанами» — то есть «черными клобуками», обитателями Поросья. В Переяславле же, надо полагать, находился и сын Изяслава Мстислав.
У Витичева, близ Киева, Изяслава нагнал Ростислав Смоленский «с силою многою». Братья переправились через Днепр и во главе огромного войска двинулись к Переяслав-лю. Юрий хотел было опередить их и приступить к городу «в борзе», еще до их прихода. Но не успел: когда его войска только переправлялись через Стряков, Мстиславичи уже подходили к Альте — реке, на которой располагался сам Переясланль. О намерениях дяди Изяслав узнал от одного половчина, захваченного в плен у Переяславля и тут же казненного. Получив важные для себя сведения, киевский князь пустил вперед «черных клобуков» и «молодь» — младшую дружину. Те устремились к Переяславлю, отбросили от города передовых «стрельцов» Юрия и преследовали их до самого расположения основных сил.
53
Во всех списках Ипатьевской летописи, а также в Лаврентьевской, Радзивиловской и Академической в связи с этими событиями называется брат Изяслава Ярополк Мстиславич. Однако более такой сын Мстислава Великого в источниках не упоминается. Я склоняюсь к тому, чтобы принять поправку А. Ф. Бычкова, предлагавшего читать (в тексте издаваемой им Лаврентьевской летописи) вместо «Ярополк»: «Святополк». (Летопись по Лаврентьевскому списку / Изд. подг. А.Ф. Бычков. СПб., 1897. с. 305; ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 321, прим. г.)