Не вняли Давыдовичи мирному призыву.
От Новгорода-Северского они отошли, отчаявшись взять город копьём, но тут же подступили к другому городу - Путивлю. Путивльцы сдаваться не пожелали. Осада затягивалась.
Тогда к Путивлю подошёл с большими полками сам великий князь Изяслав Мстиславич. Склонились жители Путивля перед непреоборимой силой объединённых полков, согласились открыть ворота, но только одному великому князю, прочие же рати в город не должны входить и горожан не грабить, но что будет добра на княжеском дворе - пусть тиуны возьмут...
В город вошли тиуны великого князя.
Путивльский двор Святослава Ольговича был ограблен дочиста. Одного мёда вынули из погребов пятьсот берковец[119] восемнадцать великих корчаг вина, а прочее добро даже не считали — сваливали в короба и грузили на телеги. Из церкви Вознесенья Христова, считавшейся княжеской, взяли всю утварь: сосуды и кадильницы серебряные, Евангелие, шитые златом священные одежды, даже колокола поснимали.
Семьсот бывших рабов князя Святослава обрели нового хозяина.
Потом великий князь с Давыдовичами опять пошёл к Новгороду-Северскому. Переяславские конные загоны уже шныряли возле города, но к стенам не приближались - ждали прибытия больших полков. Святослав Ольгович собрал мужей на большой совет.
Сидели рядом сын князя Владимир Святославич, князь Иванка Юрьевич, Ростислав Берлядин (князь-изгой, отчаявшийся получить от родни княжение, примкнул к Святославу), половецкие князья Турукан и Комоса Осолукович.
О том, чтобы оборонять Новгород-Северский, и речи не было. Понимали опытные мужи, что против всей великокняжеской рати не выстоять, умирать же бесполезной и стыдной смертью никому не хотелось. Не об обороне говорили - толковали, куда и когда князю Святославу отбегать.
Доложили: для избежания опасности самому Святославу с князем Иванкой отходить в лесную землю, к вятичам, понеже оттуда близко до суздальского рубежа, а половцев отпустить в степи. В городе же оставить с воеводой немного войска, чтобы только стены держать, и по примеру Путивля сговориться с великим князем Изяславом Мстиславичем о неразорении града.
Ночью Святослав с семьёй и ближней дружиной покинул спящий город, а перед рассветом ушли и остальные дружины.
Изяслав Давыдович требовал, чтобы великий князь нарядил погоню, а когда Изяслав Мстиславич отказался - кинулся следом за Святославом с одними черниговцами. Три тысячи всадников было у него под рукой, и Давыдович твёрдо рассчитывал на успех.
Однако и у Святослава Ольговича воинов было не меньше.
В жестоком бою черниговцы были разбиты наголову, сам Изяслав Давыдович едва не попал в плен. Святослав Ольгович, опасаясь, что следом за Давыдовичем идёт сам великий князь, не стал испытывать судьбу, лесами отступил к Козельску, а оттуда — к Дедославлю.
Великий князь действительно следовал за черниговцами, но не торопился. В Болдинском лесу навстречу выбежали черниговцы, исшедшие из боя. Погони за ними не было.
Вскоре явился и сам Изяслав Давыдович.
Великокняжеские полки подступили к Карачеву. Карачевцы встретили Изяслава Мстиславича вне града и умолили о мире. Причины разорять город у Изяслава не было, карачевцы к Святославу Ольговичу не прислонялись.
Изяслав и Владимир Давыдовичи умоляли великого князя продолжать поход. Воинов у Ольговича осталось совсем мало, можно брать его голыми руками!
Но великий князь уже сомневался. Правильно ли делает, безмерно усиливая Давыдовичей? Святослав Ольгович, лишившийся богатства и отчинных городов, больше не опасен, стоит ли его добивать? В выигрыше только Давыдовичи...
На княжеском совете Изяслав Мстиславич объявил:
- Ныне, братия, я учинил всё, что вы хотели. Всю область Ольговичей отдал вам, и более никакого дела мне здесь нет. Оставляю вас, имея нужду возвратиться в Киев.
Огорчились Давыдовичи отъездом великого князя, но своих воинственных намерений не оставили. К тому же им стало известно, что князь-изгой Иван Берлядин изменил Святославу, увёл свою дружину к Ростиславу Мстиславичу Смоленскому. Князь Иван Юрьевич гнался за ним с тремя сотнями всадников, но не догнал. И к Святославу не вернулся, разболелся в Пултеске-городке, там и помер на переломе зимы, февраля месяца в двадцать четвёртый день. Не на ратном поле отдал Богу душу, не от стрельбы или меча, но от тихой болезни. Младшие братья его Борис и Глеб Юрьевичи привезли тело в Суздаль.
А князь Святослав Ольгович с оставшимися людьми добрался до Любенска, где и зазимовал. Давыдовичей он больше не опасался. Тысяча белозерцев в доспехах, присланных князем Юрием Владимировичем, охладили их пыл. Давыдовичи смирненько уползли в свои волости.