Суханек Люциан
Юрий Дружников в поисках ангелов
Люциан Суханек
Юрий Дружников в поисках ангелов
Польские читатели получили важную книгу, без которой трудно представить себе современную русскую литературу. Благодаря роману "Ангелы на кончике иглы" Юрия Дружникова, описывающего будни тоталитаризма, мы лучше понимаем суть самонадеянной системы, поставившей себе целую изменить мир.
Дружников относится к авторам, которые начинали в относительно либеральную эпоху оттепели Хрущева. Эпоха эта быстро утратила свой оживляющий характер и скатилась к духовному маразму. Пути разошлись: одни писатели стали ортодоксальными, сервильными делателями социалистического реализма, другие эволюционировали в сторону псевдооппозиционности, необыкновенно поверхностной, не причиняющей никакого вреда системе. Были и такие, кто отринул оппортунизм, показуху, полуправду и не позволяли себя поработить. Им приходилось дорого платить за это. К таким принадлежит Дружников.
Он дебютировал в семидесятые годы произведениями для детей, но его карьера на родине быстро закончилась. С 1976 по 1991 год по решению властей Дружников исчез из литературы. В государстве, надзиравшем за всеми сферами жизни, литература находилась под особым контролем идеологического аппарата: формирование советского человека начиналось с первых дней его жизни. Тексты писателя безжалостно резала цензура, их боялись принимать литературные журналы. А те немногочисленные вещи, которые Дружникову удалось опубликовать, критики подвергали скрупулезному анализу, не давая обмануть себя популярным в то время эзоповым языком, которым писатель активно пользовался. Последний его текст вышел в свет в 1976 году, но значительная часть романа "Подожди до шестнадцати" подверглась кастрации. Комедию "Учитель влюбился" сняли с репертуара, еще одну вообще не допустили на театральные подмостки.
Судьба Дружникова-писателя складывалась по классическому образцу: настал период оппозиционной деятельности и сотрудничества с эмигрантской прессой. За это власть наказывала, обрекая литератора на небытие. Имевший писательский членский билет в"--8552 Дружников был исключен из Союза писателей в 1977 году, о чем он сразу же рассказал в автобиографическом произведении "Исключение писателя в"--8552", опубликованном газетой "Вашингтон пост". Таким образом он вошел в группу авторов заклейменных, подвергавшихся нападкам: список их в сталинское время открывали Анна Ахматова и Михаил Зощенко, а позже продолжили Борис Пастернак, Андрей Синявский, Юлий Даниэль, Александр Солженицын, Александр Галич, Владимир Максимов, Виктор Некрасов, Лидия Чуковская, Владимир Войнович. Позже писатели начнут сами выходить из Союза -- так сделали Георгий Владимов, Инна Лиснянская, Семен Липкин.
Упомянутое "Исключение писателя в"--8552" принадлежит к числу тех сообщений и документов, которые свидетельствуют о судьбе писателя в тоталитарной системе. К мемуаристике этого рода относятся также "Воспоминания" Надежды Мандельштам, "Процесс исключения" Лидии Чуковской, "Бодался теленок с дубом" Александра Солженицына.
Подобно другим преследуемым авторам Дружников не бросил писательскую деятельность, писал в стол. Хотя само выражение звучит невинно, в действительности оно означает конспирацию. Следовало так прятать рукописи, чтобы их не отыскали чрезвычайно опытные следственные органы, и Дружников быстро этому научился.
Его не удалось запугать: он не замолчал, не стал внутренним эмигрантом, -- он занял активную позицию, искал для себя место, организовав литературную мастерскую для молодых писателей. Вместе с актером Савелием Крамаровым создал подпольный театр, вскоре, впрочем, ликвидированный. Более тяжким преступлением было изготовление микрофильмов запрещенных произведений (с помощью специально сконструированной аппаратуры) и пересылка их за границу; они появлялись в тамиздате. После распада Советского Союза Дружников вспоминал, как они вместе с Георгием Владимовым пластырем приклеивали на тело итальянского слависта, посетившего Москву, пленку со сфотографированной рукописью, не имевшей никаких шансов увидеть свет. В эту конспиративную деятельность вовлекались, благодаря отцу А.Меню, зарубежные духовные лица, которых на границе не обыскивали.
Над Дружниковым собирались черные тучи, начались вызовы на Лубянку, ему грозили лагерь или психушка. Спасли его протесты известных западных писателей, в том числе Артура Миллера и Курта Воннегута. Дружникова приняли в американский ПЕН-клуб, за него заступился Конгресс Соединенных Штатов. Понятно, что в такой ситуации власти не хотели нарываться на скандал и арестовывать писателя. В 1987 году Дружников эмигрирует, заметим, что это времена перестройки. Писательская судьба показывает ее в несколько ином свете: трудно, зная о таких случаях, некритично восхищаться обновленческими замыслами Горбачева. Дружников живет в Вене, потом уезжает в Техас, а через год поселяется в Калифорнии. Он сотрудничает с русской эмигрантской прессой, становится частым гостем радиостанций, пишет для американских газет, работает в университетах, русский писатель становится еще и американским славистом.
Самое известное свое произведение, роман "Ангелы на кончике иглы", Дружников писал долго -- оно создавалось в 1969-1976 гг., в период, когда иллюзии, навеянные оттепелью, так сказать, "новомирскимм порядком", становились отдаленным воспоминанием. Руководителем партии и государства стал Леонид Брежнев, эпоху которого сегодня называют застоем. Брежневизм -тип правления, каковой при стимулируемом культе руководителя носит не вождистский, а административно-бюрократический характер. Вместе с тем это время номенклатурного коммунизма, именно тогда немного притихшая в эпоху оттепели номенклатура вновь получает полноту власти. Идеологический и пропагандистский аппарат провозглашает лозунг "развитого социализма", намекая на прогресс, совершившийся в социальной и экономической сфере. Однако следует помнить, что в экономике значащим или решающим элементом была милитаризация, влиявшая на динамику советского империализма, а в социальной сфере -- полярная дифференциация общества с точки зрения зажиточности. В мире росла идеологическая экспансия, способствовавшая "советомании", появилась угроза возрождения сталинизма. Эпоха застоя -- это также период геронтократии, власти маразматиков, людей без индивидуальности.