Единственное, чего стоит бояться, это завтрашнего дня.
– У нас есть козырь. И выложив его в суде, мы победим.
– Если выложить козырь сначала, то можно будет и не идти в суд.
Искренность, когда научишься ее подделывать, никто тебя не остановит.
Откупись от него. Дай бутылку скотча и денег на рекламные плакаты.
Там идет золотой дождь из денег. И он идет не на нас…
Нам нравится стремиться к чемпионству, но не нравится быть чемпионами.
– Вы должны сказать правду. То есть напомнить начальству, что они работают в медицине, а не просто получают прибыль.
– А если вас и меня уволят после этого?
– Мы вместе можем сбежать на Бали и стать барменами.
– Признаюсь, что я так глубоко в заднице крупного бизнеса, что мир напоминает мне гигантскую толстую кишку.
– Знаешь, окружающие не понимают – знаю ли я что делаю или нет?
– А ты понимаешь?
– Да не особо.
– Время от времени, чтобы они продолжали гадать, я засовываю сигару в ухо. Я выгляжу глупо? Попробуй.
– Хорошо смотримся.
– Хорошо.
– Ты хорош, когда злишься.
– Яйца болят.
– Давай я буду первым и последним, кому ты это говоришь?
Поцелуй – это надежда на что-то большее, поцелуй – это рождественский канун секса.
Я люблю тебя. Я не хочу за тебя замуж. Я даже не уверена, что я хочу с тобой встречаться. Но я люблю тебя.
Это хорошее чувство – подстрелить плохого парня.
Для спокойствия духа я должен сделать все, что смогу.
Я проверяла оборудование в туалете. Я микроменеджер.
На вершине горы есть место для одного. Это моя гора.
Мне разбивали сердце часто. Через минуту проходит.
– Между нами, эта женщина – слишком для меня.
– Между нами – мы ее сделаем.
– Было бы неплохо.
Я парень что надо. Не проигрываю и не проиграю.
Отчаявшиеся люди будут пробовать что угодно.
– Дэнни, ты что-то принимаешь?
– Я принимаю своё здоровье во внимание.
Отчаянные люди совершают отчаянные поступки. И что с того?
Любой пиарщик вам скажет, что плохой гласности не бывает.
Память – это больше чем распознавание лиц.
– Ответы в жизни – в голове их не найдешь. Сначала обращаешься к Богу, а затем…
– В Фокс Ньюс.
– Верно.
– Шерли, это тебе.
– Что это?
– Это сертификат из «Новых начал», удостоверяет, что я на сто процентов психически здоров.
– Как мило, даже в рамочке. Получается, ты единственный сертифицировано здоровый здесь.
– Так Эдвин, планируешь вернуться на полный день?
– На более чем полный! Возвращаюсь на переполненный день!
– Должен признать, что все долгие ночи в «Академии смеха», когда я лежал в кровати, желая, – о да! – мне легче было от одной лишь мысли о тех временах, когда мы с тобой занимались… утехами.
– Мы ими никогда не занимались.
– Но от мысли об этом все равно легче!
Алан! Снова мужчины с пушками! Это не я!
– Пожалуйста, заведите руки за спину.
– Это обязательно? Я тогда чувствую себя так надменно.
– Что вы заявляете?
– Невиновен по причине помешательства прокурора.
– Ладно, назначим… так! Это заявлять нельзя!
– Тогда – невиновен.
– Люди вроде вас всегда губят сами себя, мистер Шор.
– А, в крайнем случае, у нас есть вы.
Эдвин, нельзя подавать в суд на болезнь.
Эдвин, без штанов ты выглядел менее безумным.
– Дэнни, я понял, что в жизни (и я знаю, ты это тоже понял) мастерство не так уж важно, когда ты достаточно большая звезда. Ты всю свою жизнь выходил сухим из воды только потому, что ты эта самая звезда.