Юрка вдруг покраснел. Даже уши запылали.
- Все. Отрезано, - глухо сказал он. - Я ведь прогнал Ангела. Разные у нас дорожки… Один раз, правда, украл. Колбасу и консервы. Не для себя - для Дика.
Загребая ступнями теплую, как зола, пыль, он ждал, что скажет Рита. А она ничего не говорила. Крутила в пальцах кончик косы и внимательно смотрела на обочину. Остановилась, присела. И сарафан, словно парашют, опустился в пыль, закрыв ноги.
- Ромашка, - сказала Рита. Сорвала цветок и, пряча от Юрки смешливое лицо, стала отрывать белые лепестки.
- У меня есть знакомый капитан. Мужик что надо.,. Он приказал повару Дика кормить. Надо было сразу к дяде Васе, а я консервы… и колбасу.
- Любит! - воскликнула Маргаритка и высоко подбросила желтоголовую общипанную ромашку. У ее ног лежали белые лепестки. Серые Маргариткины глаза с любопытством смотрели на Юрку.
А он обалдело глядел на нее и бормотал:
- Зря я это… Не надо было брать консервы… и колбасу.
- Какие консервы? - смеясь, спросила Рита.
- Тушенка.
- Какая тушенка? Вот дурачок!
Маргаритка позвала Дика, сорвалась с места и помчалась по дороге. Только длинные ноги замелькали, как спицы в колесе. Остановилась возле толстой медноствольной сосны, перевела дух и крикнула:
- Завтра на речку!
ГОСТЬ С АЭРОДРОМА
На рассвете Василиса разбудила Юрку.
- Картошку окучивать, - сказала она.
- Зачем еще? - зевая, спросил Юрка.
- Чтобы хорошо росла.
- Она и так вырастет. Не надо, баб?
Василиса пожевала губами и, завязав потуже платок на голове, вышла в сени.
Юрка полежал немного и тоже стал одеваться. По полу прыгали солнечные зайчики. Один из них забрался в алюминиевую тарелку, стоявшую на полке, и она весело засияла.
Дик лежал посередине избы. Один глаз спит, другой- на Юрку смотрит. Дику тоже хочется спать. Ему можно. Ему не надо картошку окучивать.
Белка лежала напротив Дика и настороженно глядела на него. Чего ей от Дика надо? На улице и близко не подходит, а в избе так и следит за ним.
Когда Юрка вышел на крыльцо, бабка уже ковырялась в огороде с мотыгой. Тихо и прохладно на улице. Солнце наполовину поднялось из-за леса. Длинные тени протянулись от изб, заборов. Иглы на соснах влажно блестели. На дороге пусто. Не слышно поезда. И вот утреннюю тишину прорезал звонкий пастуший крик:
- Эге-ге-гей! Бо-о-о!
И тишины как не бывало. Заскрипели двери скотников, захлопали калитки. Поблизости замычала корова. В ее густое мычанье вплелось дробное козлиное беканье. А тут еще поддали жару петухи. Пошли перекликаться от двора к двору. Петушиная перекличка скоро оборвалась. Немного осталось петухов в поселке.
К изгороди прислонена мотыга. Это для Юрки. Он взял мотыгу, повертел в руках, сморщился: тяжелая. Встал в бороздку, с размаху всадил в землю. Бабка покосилась на него, но ничего не сказала. Юрка из озорства еще раз всадил мотыгу не туда, куда надо. Бабка - никакого внимания. Вздохнув, поплевал на руки, как это делал на аэродроме, и стал окучивать.
Поравнявшись с бабкой, все же буркнул:
- Фриц прилетит, бросит бомбу-и вся наша картошка - в небо.
- Балаболка,- добродушно проворчала Василиса.- Гляди под ноги-то, а то по пальцам тяпнешь.
Рукам стало горячо, теперь - жди мозолей. Через час заныла спина, шея, защипало между лопатками.
- Перекур, - сказал Гусь и бросил мотыгу в борозду.
Бабка продолжала окучивать. Она уже на три борозды обогнала Юрку.
- Шабаш! - крикнул он. - Заморилась ведь, отдохни,
Бабка обогнала его на четыре борозды. Ее маленькая фигурка не спеша двигалась вдоль зеленого кустистого рядка. Мотыга равномерно поднималась и опускалась. «Старая, а, гляди, не устает», - подумал Юрка. Посмотрел на свои руки - мозолей пока не видно. Потом будут…
- Бабушка, хочешь я в лес сбегаю?-сказал Юрка.- За грибами. Говорят, за пожней колосовики пошли.
- Рано им еще, - сказала Василиса. - Какие сейчас грибы? Неделю печет… Грибы, родимый, после Дождя бывают,
- А почему же поганки растут?
- Вот тебе урок, - сказала бабка, - до завтрака - четыре борозды.
Юрка прикинул: многовато. Ничего не поделаешь, надо браться за мотыгу. Тут не до разговоров.
В самый разгар работы возле дома остановился бензовоз и стал сигналить.
- Цыган! - обрадовался Юрка. Бросив мотыгу, побежал к калитке. Так и есть; чернобровый Семен вылез из кабины и, улыбаясь, ждал Юрку.
- Здорово, Огурец! - пожал руку. - Занимаешься сельским хозяйством? Добро.
- Надо же бабке помочь, солидно сказал Гусь.- Старая, зашивается.