Юстиниан принял в столице делегацию лазов и сразу понял из их доклада всю опасность положения дел. Он согласился отправить в Колхиду одного из местных принцев — Цате, который был заложником в Константинополе, а для расследования убийства Гуваза послал сенатора Афанасия, приказав судить виновных «согласно римским законам». Цате Юстиниан пожаловал золотую корону, усеянную каменьями, пурпурные сапоги, парчовую рубаху в пол, белый плащ, затканный золотом, и драгоценную шапку-митру. Новый царь лазов Цате II (554—?) прибыл на родину.
Афанасий явился в Лазику и первым делом арестовал интенданта Рустика вместе с его братом. Мартина никто не тронул, тем более что к тому времени началась весна и персы возобновили военные действия. Новый персидский главнокомандующий оказался, к счастью, человеком медлительным. Однако иранцы наконец собрались с силами. По сведениям Агафия, персидский полководец Нахогаран вел «60 тысяч вооруженных людей». Пятьдесят тысяч ромеев, шестьдесят тысяч персов… Вот где были главные силы Юстиниана! По сравнению с этим война против остготов выглядела детской игрой.
Последовало несколько схваток между авангардными частями. Главные силы ромеи расположили на Острове — в укрепленном месте неподалеку от Кутаиси, ограниченном двумя реками.
Нахогаран приблизился к Острову и предложил начать мирные переговоры. Мартин сказал в ответ, что ценит мир, но персы сперва должны очистить Лазику. Нахогаран прервал переговоры, отступил от Острова и осадил Фасис. Городские укрепления здесь были возведены из дерева, а перед самим поселением лежала равнина, удобная для строительства лагеря. Персы обосновались там, вышли к морю и сумели захватить три византийских корабля. Исполнилась мечта шаханшаха Хосрова: он создал наконец свою эскадру на Черном море. Пускай эта эскадра невелика — лиха беда начало!
Мартин понял, что нужно действовать, и действовать быстро. Он оставил часть войск с обозом на Острове (под командой Вузы), а сам, в свою очередь, совершил маневр и перевел другую часть армии в Фасис.
Ромеи соорудили внешние деревянные укрепления в виде тына, чтобы разместить за ними побольше войск. Перед ними выкопали ров. С моря город обороняли грузовые суда, на которых находились отряды стрелков. Ими командовал славянин Дабрагез и болгарин Элмингир.
Вскоре у берегов разыгралась буря. Ромейские мореходы переждали ее в гавани, а все три персидских корабля прибило к берегу в районе дислокации ромеев. Их захватил Дабрагез. Так завершилась короткая история иранского мореплавания по Черному морю.
Мартин подбодрил воинов: собрал сходку и прочел подложное письмо якобы от императора Юстиниана. В письме говорилось, что на помощь ромеям пришло новое войско, оно находится неподалеку.
— Где, где? — послышались голоса солдат.
— Не дальше четырех персидских парасангов, — был ответ.
Вскоре слухи о новой византийской армии достигли лагеря персов. «Всех охватила тревога и страх», — пишет Агафий. Нахогаран отделил часть войск для охраны дорог, по которым якобы должна подойти свежая византийская армия.
Этим воспользовались ромеи и атаковали персов. Атаку удалось отбить, затем последовали штурмы, вылазки, контратаки… Во время решающего сражения византийцам даже удалось ранить одного из слонов, после чего он бросился на иранцев, а ромейская пехота перешла в наступление. Наконец, потеряв за время боев до 10 тысяч солдат, Нахогаран отвел свою армию в окрестности Кутаиси.
3. СУД
Юстиниану доложили, что персы потерпели серьезную неудачу, на фронте установилось затишье. Император тотчас приказал воспользоваться этим для продолжения расследования убийства Гуваза. Византийский уполномоченный — сенатор Афанасий — устроил суд. Он «величественно восседал на высоком седалище, одетый в хламиду, которую носят только самые выдающиеся из начальников». Присутствовали секретари, глашатаи, «ликторы» (исполнители наказаний, палачи). Последние вынесли орудия пытки — кандалы, петли, ошейники. Агафий пишет, что Юстиниан хотел не только напугать виновных, но и устрашить лазов в том случае, если убийство Гуваза признают справедливым в ходе расследования. Если же убийцы будут разоблачены и осуждены, то наказание покажется более строгим. Юстиниан понимал людскую психологию и незримо присутствовал даже там, в далекой Колхиде, чтобы отстаивать интересы империи.