— Она об этом не знает, — бесстрастно ответил он. — С Ленкой я вчера повидался, в школу заходил. Но про Чечню они пока не знают… А ты не грусти, Танюха. У любой войны есть конец. Эта война не мировая, конфликт местного значения. Мы там скоро управимся. Деньжат зашибем и вернемся.
«Какого уж местного значения, — мысленно откликнулась на его слова Татьяна, — если по России добровольцев берут? Если в Москве да по другим городам жилые дома взрывают?… Как же я не заметила-то? Отговорить его не успела? Зачем, зачем отпускаю? Там же смерть… — Мысли Татьяны, будто ошпаренные, кидались с одного на другое. — Что же мне сделать-то? Он, может, последнее, что у меня есть».
— Я не отпущу тебя, — пробормотала Татьяна.
— Брось, Танюха! Я ненадолго ухожу. Ну, пора мне. — Сергей поднялся, одернул куртку, взял в руку кепку.
Татьяна тоже машинально поднялась. Она хотела сказать что-то веское, оградительное, вразумить его, вцепилась пальцами в его рукав. Но Сергей опередил ее слова:
— Ты не провожай меня, ладно? Без обиды. — Он разжал ее пальцы на своем рукаве.
6
Марина видела соперницу только на школьных фотографиях Сергея. Стоит обыкновенная девчонка в ряду сверстников, в белом фартуке, с бантами на голове. Но сейчас, лишь приоткрыла дверь на звонок, сразу догадалась, кто есть утренняя незнакомка гостья.
— Сергея в Чечню забирают. Вот сказать пришла… Меня Таней звать. Вот те крест, Марина, я вашу семью разбивать не хочу… Нельзя его туда отпускать.
— Как «забирают»? — промолвила Марина. — Кто забирает?
— Сам он уходит, контракт подписал. Ты бы собиралась поскорей. Может, поспели бы…
Отрывистые слова разговора в прихожей, всполошная суета, быстрые шаги подняли с постели и Ленку. Она выглянула из своей комнаты в дверь, увидела папину тетку.
— Девчонку тоже можно с собой взять, — сказала Татьяна, кивая на Ленку.
— Собирайся, быстро! — скомандовала дочери Марина.
Утро было холодное — стояла уже глубокая осень. На выцветшей палой листве лежала белая соль заморозка. Некоторые лужицы по окрайкам подзатянул тонкий, с разводами лед. Зябко сквозил низовой ветер. На автобусной остановке пришлось померзнуть.
Автобусы ходили редко и оттого в этот пиковый час — битком, едва втиснулись. Ленка жалась к Марине, иногда снизу вверх косилась на Татьяну, которую привел в их дом какой-то исключительный случай. Она слышала разговор тетки с матерью о Чечне, о папе, о безработных с завода, она понимала, что папа и еще какие-то дяди собрались куда-то далеко на Кавказ, но не понимала, чем может обернуться их поездка, а лезть сейчас с вопросами к матери, в автобусной толкучке, не смела.
Марина с Татьяной в автобусе тоже не обмолвились словом. Отговорить, подбить Сергея на отказ от контракта Марина не надеялась: не отступит он от своего, тем более повязанный такими же, как он. Но в душе она все же держала песчинку надежды, шанс на чудо: вдруг какая-то потусторонняя сила, даже какое-нибудь недоразумение, неуправка переломит ход событий, и удастся Сергея отвести от жуткого найма. Любой ценой спасти, лишь бы на войну не ушел. А там живи где хочет. Хочет — с ней. Марина без ревности поглядывала на попутчицу Татьяну. А захочет — пусть возвращается. Казалось, и Татьяна, не пророня сходных слов, разделяла Маринины мысли. Оттого и ехали молчком.
Набор контрактников в Чечню в Никольском военкомате не секретили. Про наемников, которых почему-то называли закавыченно «чеченцы», говорили в городе без живости, обреченно, сочувствуя тем, кто искал себе на этой службе весомо оплаченное, но чересчур валкое место под солнцем.
В перегруженном дребезжащем автобусе до комендатуры тащились долго. У здания комендатуры и у ворот соседствующей воинской части людей почти не было — редкие, случайные прохожие. По всем приметам, народ с проводин разошелся, разъехался. Между тем за глухим бетонным забором воинской части звучала духовая оркестровая музыка. Бравурная, зазывная «Славянка». Значит, еще не уехали, все там!
Татьяна и поспевающие за ней Марина с Ленкой подбежали к приворотной кирпичной будке контрольно-пропускного пункта, сунулись в двери. Внутри дорогу преградила вертушка и сержант с повязкой на шинели, со штык-ножом на ремне.
— Куда? — без строгости, лишь с удивлением спросил он.
— Туда! Проводить! — выпалила Татьяна.
— Кого? Если «чеченцев», так они уж уехали. Минут десять, как уехали, — сказал сержант. — Тут все быстро прошло. Перекличка — и в машину.
— Не врешь? — строго взглянула на военного Татьяна. — Может, там они? Чего музыка играет?