— Мирна, я хочу с вами поговорить.
— Ну, а я не хочу с вами разговаривать.
Я ехала рядом с ней, пока едущие сзади машины не начали нетерпеливо гудеть. Я отмахнулась, не сводя глаз с Мирны, которая продолжала идти, слезы катились по ее лицу.
Я увеличила скорость, проехала вперед и остановила машину у края дороги. Выключила зажигание и вышла, направившись навстречу Мирне.
— Ладно, Мирна. Стойте. Все наконец кончилось.
— Нет, не кончилось. И не кончится, пока они не заплатят.
— Да, но сколько? Послушайте, я понимаю, что вы чувствуете. Они забрали все, что у вас было.
— Ублюдки.
— Мирна…
— Меня зовут Клэр.
— Ладно, тогда Клэр. Дело в том, что вы убили не того человека. Гай никогда ничего не сделал ни вам, ни вашей семье. Он единственный хорошо относился к Пэтти.
— Вранье. Вы врете. Вы все выдумали.
Я помотала головой.
— Пэтти была неразборчива в связях. Вы знаете, что у нее были проблемы. Это были сумасшедшие времена. Наркотики и свободная любовь. Мы все тогда валяли дурака, с идеями доброй воли и мира во всем мире. Помните? Она была дитя цветов и невинна.
— Она была шизофреничка, — выплюнула Клэр.
— Ладно. Поверю вам на слово. Может быть, она употребляла ЛСД. Ела грибы. Колола себя острыми предметами. И все парни ее использовали, кроме Гая. Честное слово. Он о ней заботился. Он рассказывал о ней с нежностью. Он пытался с ней связаться. Он написал ей, но она уже была мертва. Он не знал. Он никогда больше о ней не слышал, и это его огорчало.
— Он был подонок.
— Ладно. Он был подонок. Тогда он делал много всякого дерьма, но в глубине души он был хорошим человеком. Лучше своих братьев. Они его использовали. Пэтти, может быть, хотела, чтобы ребенок был его, но он не был.
— Чей же он тогда?
— Джека. Пола Трасатти. Я даже не знаю, с кем она еще спала. Гай и не подделывал письма.
Это были Беннет с Полом, маленькая авантюра, которую они затеяли, чтобы разжиться деньгами той весной.
— Они забрали у меня все. Все.
— Я знаю. А теперь вы забрали кое-что у них.
— Что? — спросила она, ее глаза горели презрением.
— Вы забрали единственного порядочного человека, который носил фамилию Малек.
— Бадер был порядочным.
— Но он не возместил вам ущерб. Ваша мать просила у него денег, и он отказался платить.
— Я его за это не виню.
— Очень плохо. Вместо него вы обвинили Гая, который был ни при чем.
— Да пошли вы…
— Что еще? Я знаю, что вы написали анонимное письмо Гаю, которое забрали копы, так?
— Конечно. Не будьте дурой. Я напечатала все письма на машинке Беннета. Для письма Гаю я использовала Библию. Я думала, ему понравится… послание из Второзакония… «Жизнь твоя будет висеть перед тобою, и будешь трепетать ночью и днем, и не будешь уверен в жизни своей». Вам нравится?
— Очень подходит. Хороший выбор.
— Это еще не все, куколка. Вы пропустили лучшую часть… очевидную… вы и эта воображала, адвокат по завещанию. Я нашла оба завещания, как только начала здесь работать. Я рылась в документах Бадера, когда только могла. Я разорвала второе завещание, так что кто-то должен был разыскать Гая. Вы сделали для меня эту работу. Спасибо.
— Как насчет крови в вашей ванне? Откуда она взялась?
Она показала свой палец.
— Я использовала ланцет. Оставила пару капель во дворе и другую в грузовике. Еще есть лопата за сараем для инструментов. На ней тоже кровь.
— А что с грязью и гравием на полу в ванной?
— Я решила, что пришла очередь Донована. Разве вы не подумали о нем, когда это увидели?
— Вообще-то, мне это приходило в голову. Я бы заподозрила его, если бы не поняла, в чем дело. Но что теперь? Ничего из этого не сработает. Весь план провалился. Уходить пешком было глупо. Вас нетрудно было найти.
— Ну и что? Я ухожу. Я устала. Отойдите от меня.
— Мирна… — произнесла я терпеливо.
— Я- Клэр, — выпалила она. — Что вам надо?
— Я хочу, чтобы убийства прекратились. Я хочу, чтобы никто больше не умирал. Я хочу, чтобы Гай Малек упокоился с миром, где бы он ни был.
— Мне плевать на Гая.
Ее голос дрогнул, лицо исказилось.
— А как насчет Пэтти? Вы думаете, ей тоже было бы наплевать?
— Не знаю. Я ничего больше не знаю. Я думала, мне станет лучше, но нет.
Она продолжала идти по дороге, я поспевала за ней.
— Счастливых концов не бывает. Вы получаете то, что есть.
— Счастливых концов, может, и нет, но есть те, что приносят удовлетворение.
— Например?
— Возвращайтесь. Признайте то, что вы сделали. Встретьтесь лицом к лицу с вашими демонами, пока они не сожрали вас живьем.
Клэр разрыдалась. Каким-то непостижимым образом она казалась очень красивой, полной грации. Она повернулась и попятилась, вытянув руку с поднятой ладонью, как будто собиралась голосовать. Я шла с той же скоростью, мы оказались лицом к лицу.
Клэр поймала мой взгляд и улыбнулась, оглянулсь через плечо на дорогу.
Мы подошли к перекрестку. Дорога впереди делала крутой поворот. Загорелся зеленый свет, и машины рванули вперед, набирая скорость.
Даже сейчас я не уверена в том, что она собиралась сделать. На мгновение она посмотрела на меня и ринулась, бросилась в поток машин, как ныряльщик с борта корабля. Я подумала, что она сможет выбраться, потому что первая машина ее не задела, а вторая, кажется, толкнула, не причинив вреда. Водители ударили по тормозам, пытаясь свернуть, чтобы не задеть ее.
Клэр бежала, спотыкаясь, и достигла дальней полосы. Встречная машина настигла ее, и она взлетела в воздух, безвольная, как тряпичная кукла, и свободная, как птица.
Эпилог
Питер и Винни Энтл приехали для похоронной церемонии Гая, которую Питер провел в понедельник. Я думала, что Малеки могут возражать, но они, видимо, решили этого не делать. Таша согласилась принять собственноручное завещания Гая, и, рано или поздно, его доля наследства будет передана Евангелистской церкви. Я ничего не сказала о том, что Клэр уничтожила второе завещание. Гай заслужил свою долю наследства, и я не думала, что семья будет оспаривать его последнюю волю.
Прошлой ночью Гай Малек явился мне во сне. Я сейчас не помню, о чем был этот сон. Сон, похожий на все остальные, происходящий в наполовину знакомом окружении, с событиями, которые не имеют особого смысла. Я помню, что почувствовала огромное облегчение. Он был живой и невредимый, и так похож на себя. Каким-то образом, во сне, я знала, что он пришел проститься. У меня никогда не было возможности сказать, как много он для меня значит. Я знала его недолго, но некоторые люди просто действуют на нас так. Их пребывание кратко, но влияние глубоко.
Я прильнула к нему. Он не говорил. Он не сказал ни слова, но я знала, что он хочет, чтобы я его отпустила. Он был слишком вежлив, чтобы упрекнуть меня за мое сопротивление.
Он не торопил, но дал понять, чего он хочет. Я помнила, как плакала во сне. Я думала, что, если откажусь, то смогу сохранить его для себя. Думала, что он может быть со мной навсегда, но, так не бывает. Его время на земле закончилось; ему надо отправляться в другие места.
В конце, я отпустила его, не с болью, а с любовью. Это было не для меня. Я сделала это для него. Проснувшись, я знала, что теперь его действительно больше нет. Слезы, которые я пролила о нем тогда, были теми же слезами, которые я проливала обо всех, кого когда-нибудь любила. Мои родители, моя тетя. Я тоже никогда не сказала им «прощай», но теперь пришло время об этом позаботиться.
Я произнесла молитву о мертвых, открывая дверь, так что все призраки были отпущены на свободу. Я собрала их, как лепестки цветка, и пустила по ветру.
Что сделано, то сделано. Что написано, то написано. Их работа окончена. Наша еще впереди.