Оказывается, он с тех пор жил в Марселле, и работал уборщиком в церкви! Он один из так называемых «рожденных вновь», у которого, наверное, нет двух пятаков, чтобы потереть друг об друга, но смерть отца мгновенно превратила его в миллионера!!
Я думаю, людей тронет рассказ о том, как он изменил свою жизнь через христианскую веру.
Народу также понравится услышать, как он планирует распорядиться своим новым богатством. Среди всех плохих новостей, которые окружают нас день за днем, разве эта история не поднимет всем настроение? Я думаю, это будет прекрасное воодушевление для общественности! Будем надеяться, что Гай Малек захочет поделиться с нами своей историей удачи. С нетерпением жду появления этой статьи, и знаю, что вы проделаете хорошую работу, написав ее!
Удачи, и благослови вас Бог!
С искренним уважением
Макс Аутвэйт
2905 Коннектикут авеню
Колгейт, Калифорния.
Я заметила, что держу письмо за уголки, чтобы не смазать отпечатки, глупая предосторожность, учитывая, что это не оригинал. Письмо было аккуратно напечатано, без видимых исправлений и зачеркнутых слов. Конечно, там были ошибки, (включая мою фамилию), чрезмерное употребление запятых, тенденция к вызову сочувствия, и чрезмерное употребление восклицательных знаков, но в любом случае, намерения отправителя казались безобидными. Кроме информирования прессы о том, что никого не касалось, я не видела попытки вмешательства в жизнь Гая Малека.
Максимилиан (или Максин) Аутвэйт, видимо, думает, что подписчики «Санта-Тереза Диспэтч» будут тронуты этой историей о том, как плохой мальчик стал хорошим и получил награду! Аутвэйт, кажется, говорит от чистого сердца, и не видно никакого зловещего следа, чтобы не поверить его (или ее) энтузиазму. Так что же происходит?
Я отложила письмо в сторону, крутясь на своем кресле и поглядывая на него краем глаза.
Как «женщина-детектив» я ощущала себя смутно задетой. Мне не нравилась интимная подробность деталей и я не могла понять мотив. Тон был бесхитростный, но маневр эффективный. Вдруг, личные дела Гая Малека приобрели публичную аудиторию.
Я положила письмо в папку Малеков и мысленно перевернула, чтобы обдумывать дальше.
Я провела остаток утра в суде, занимаясь другими делами. Обычно я работаю над пятнадцатью-двадцатью делами одновременно. Не все из них срочные и не все требуют моего внимания в одно и то же время. Я делаю несколько проверок прошлой деятельности людей для исследовательской фирмы в Колгейте. Я также проверяю несколько потенциальных работников и заметаю следы для пары небольших бизнесов. Иногда делаю работу для адвоката по разводам. Даже не будучи виноватым, супруг может скрывать свои счета или прятать такие предметы общей собственности, как машины, яхты, самолеты и маленькие дети.
Есть что-то успокаивающее в утре, проведенном, продираясь через свидетельства о браке или о смерти, в поисках генеалогических связей, или в дне, посвященном изучению завещаний, документов по передаче собственности и уплате налогов.
Иногда я не могу поверить своей удаче, работать по профессии, где мне платят за раскапывание вещей, которые люди предпочитают держать при себе.
Изучение бумаг не требует от детектива ношения кобуры и бронежилета, но результаты могут быть не менее опасными, чем перестрелки или погони.
В понедельник утром моим заданием было проверить финансовые заявки, сделанные в проспекте компании. Местному бизнесмену предложили вложить пятьдесят тысяч долларов в нечто, выглядевшее как многообещающий коммерческий проект. В течение часа я выяснила, что один из двух партнеров объявил личное банкротство, а другого ожидало шесть дел в суде. Попутно я провела предварительные поиски Макса Аутвэйта, начав с регистраций для голосования и продолжив списками местных налогоплательщиков.
Перешла через дорогу, в общественную библиотеку, и попытала счастья в справочном отделе. Никакого Аутвэйта не числилось в телефонных и других городских справочниках за последние шесть лет. Это ничего не значило, кроме того, что «Макс Аутвэйт», видимо, был псевдонимом, но, при определенных обстоятельствах, я могу сделать некоторые выводы.