— Случилось что? Какая помощь? — Мансур хмуро глянул на Боцмана, и тот как-то сразу съежился. Стал ниже ростом.
— Утром на набережной нашли труп. Нездешний. Нужно его в кочегарку. Вот я ребят и хотел попросить. Там дел-то, только до котельной дотащить. Пятнадцать минут.
— Мы поможем, конечно, — Ройт поднялся из-за стола. — Правда, Костя?
Лазарь растерянно глянул на привязанную к ограде Ташку. Та сидела прямо на земле и бесцельно водила ладонями в пыли.
— Не волнуйся, мы за ней присмотрим, — махнул рукой Борода.
— Ладно, пошли, — согласился Лазарь, — Таша, я ненадолго, веди себя хорошо.
Девушка не ответила.
Они миновали ветхий дом с выщербленным фасадом и вышли на набережную. В отдалении из тумана вставали шпили Кремля.
— А знаете, Костик, я тут думал, вот ведь как странно выходит… Вот ведь как выходит, а? — Ройт наклонил свою большую лысеющую голову и доверительно уставился на Лазаря грустными карими глазами.
— О чем вы, Рабби? — Лазарю не хотелось философствовать. Его злил Боцман со своими приказами. И юноше хотелось посмаковать это ощущение. Хотя бы на миг поверить в то, что можно прямо сейчас броситься на этого толстого мерзавца и с упоением вмять кулаки в подушки его красных щек. Но при взгляде на Ройта Костя чувствовал, как злость немедленно улетучивалась.
— О чем? А вот вы себе вообразите, кто мы такие есть?
— Кто, мы? Беженцы, кто ж еще?
— Это вначале, да, но теперь — вроде и нет. Мы просто живем здесь. Вокруг, конечно, да, — ужас! Но здесь… спокойно. Даже, позвольте мне, иногда сносно. Я, конечно, не говорю о вашей ситуации. Но если взять целокупно… Жаль, что это все иллюзорно, право, жаль.
Костик кивнул. Он и сам часто размышлял о Балчуге и его обитателях. Могли встретиться все эти люди в прежней жизни? Сомнительно. Заметили бы друг друга? Точно нет. А теперь каждый из них был по-своему значим для общины. Кто-то в большей степени, кто-то — в меньшей. Сносно? Нет, пожалуй, они жили хорошо.
В ровной линии ограды наметилась архитектурная синкопа — спуск. Выщербленные ступени вели к каменному причалу. На ступенях лицом вниз лежал обещанный мертвец.
Костик удивленно заморгал. Он подумал было, что погибший измазан в болотной жиже.
— А почему он весь черный? Африканец? Вот ведь! Что ж он здесь делает? — Ройт удивленно почесал затылок.
— Лежит с дырой в башке, — пожал плечами Боцман. — Его Ринат утром нашел.
— Здоровый, — Лазарь подошел поближе, разглядывая мощные плечи и широкую обнаженную спину убитого. На предплечье у чернокожего имелась татуировка. Но вредный Боцман не дал рассмотреть ее подробнее.
— Все, потрепались, и хватит. Так, Ройт, ты бери за ноги, Лазарь давай за плечи.
— А сам ты за что держаться будешь? — Лазарь засунул руки в карманы и спокойно смотрел на Боцмана. Лицо толстяка покраснело и как бы застыло, круглые глаза за стеклами очков казались совершенно безумными.
«Сейчас кинется», — подумал Костик и сжал в кармане перечный баллончик. «Замахнется, захочет ударить, и я ему в харю прысну».
Однако ничего не случилось. Кровь отлила от полного лица Боцмана, и он, казалось, совершенно успокоился. Даже улыбнулся слегка.
— Хорошо, халявщики, я беру его под мышки, а вы — за ноги.
Он снял пояс — мелькнула здоровенная пряжка в виде бычьей головы — пропустил у мертвеца под спиной, затянул на груди, взялся за края.
— Ну-ка разом!
Костик удивился такой сговорчивости. Но не особенно. Боцман выполнял при Совете общины обязанности завхоза и в основном справлялся со своей задачей. Однако никто его об этом не просил. Любой житель острова мог проигнорировать чужое требование. В этом-то и была прелесть Балчуга. Человека слушались, потому что уважали, а если он начинал вести себя неправильно, — ему немедленно указывали на это. Зато насилие каралось сурово. За этим следили. Провинившийся мог подвергнуться телесному наказанию и даже выдворению с острова. За неполный год существования колонии такое случилось только один раз. Изгнаннику дали с собой нож и старый пистолет. Когда он потребовал боеприпасы — ему отказали. Мол, хватит ума найти патроны — выживешь, а дураку оружие все равно ни к чему.