— Вроде близко, — заметил Трошин.
— Напрямую тут все кажется близко, — отозвалась Галина.
— Это да… — вздохнул Андреич. — Готовьтесь теперь по закоулочкам петлять.
— Пошли, — скомандовал Трошин. — Только старайтесь больше так не топать, а то на весь город слышно. Андреич, веди…
Проскочили улицу с частными домами, после этого Андреич указал на узкий ход между огородами. Далее двигались почти в полной темноте. Проулки и проходы, повороты, хлюпающая грязь под ногами, навозные кучи, редкий лай собак, гнилые заборы — все смешалось в непрерывный круговорот, из которого, казалось, нет выхода.
— Стой! — сказал наконец Андреич, подняв руку. — Считай, пришли.
Все увидели широкую улицу, ровно идущую между новыми кирпичными двухэтажками. Впереди, метрах в двухстах, горело пятно света. Трошин полез в рюкзак за биноклем.
— Это и есть узел связи? — спросил он, рассмотрев скучное одноэтажно здание из белого кирпича.
— Там и телецентр, и районное радио, и телефонная станция.
— Откуда у них электричество, интересно… — хмыкнул Трошин. — Хотя, если там телецентр и все остальное… Резервное питание должно быть.
— Что видите? — спросила Галина.
— Забор вижу. Из сетки-рабицы, но добротный. Фонари горят. Столбы, колючая проволока поверху. Окна с решетками. Ворота закрыты. Хорошее место, надежное. Как-то надо туда перебираться.
— Тут бы нам поаккуратнее… — вздохнул Андреич.
— В смысле?
— Мы, считай, назад пришли. За домами — овраг, а там недалеко дорога, на которой мы были.
— Это где машины брошенные?
— Точно. Машины есть, а людей нет. А почему их нет и где они?
— Понял, к чему ты клонишь… Короче, план такой. Снимаем верхнюю одежду. Карабкаемся на забор и накидываем все наши куртки на «колючку». Так и переберемся.
— Дельно, — кивнул Андреич.
— А теперь — быстро и, главное, тихо — бегом марш!
Дорога была ровная, и бежать по ней было бы сплошное удовольствие, если б не ноги, которые уже подламывались от усталости.
— Тише… — яростно прошептал Трошин, стараясь не сбить дыхание. — Не топочите!
— Мы и не топочем! — отозвалась Галина.
— А кто?
Трошина вдруг словно током пробило. Он остановился, тяжело дыша, оглянулся…
Вся улица за их спинами была заполнена быстро движущимися тенями. Шорох одежды, стук каблуков отражался от темных домов и заполнял мир. Теперь, когда ветер не свистел в ушах, было слышно и утробное ворчание, стелящееся в тяжелом влажном воздухе. И запах… Тяжелый, удушливый, словно в морге…
— Ох, мать честная… — обронил Андреич, который тоже притормозил вслед за майором. — Откуда их столько!?
— Рвем отсюда, живо! — воскликнул Трошин, уже не заботясь о соблюдении тишины. — Поднажмем, осталось недолго!
Словно тяжкий груз повис сзади, не давая двигаться легко, стремительно. Воздух рвал легкие, в глазах все расплывалось, а пятно света впереди было еще недосягаемо.
Но самое ужасное — шорох чужих шагов был все ближе, он настигал, как неумолимая волна во время шторма.
Последний бросок на пределе сил, и пальцы Трошина ощутили холодную металлическую сетку. Тут же, не тратя ни секунды, он принялся карабкаться вверх. Пальцам было больно, носки ботинок соскальзывали с проволочных узлов, но упорство брало свое. Через несколько секунд Трошин уже накинул штормовку на колючую проволоку, хоть и разодрал ладонь в кровь.
Тут же под ногами раскатисто жахнула двустволка — Андреич принялся палить по толпе мертвецов, до которой оставалось уже шагов двадцать.
— Патроны не трать, все равно не попадешь! — закричал Трошин. — Лезьте сюда.
Он спрыгнул с забора, отбив ноги. Нужно было помочь Галине вскарабкаться по сетке, да и Андреичу наверняка не помешала бы помощь.
— Снимай плащ, наверху руки обмотаешь! — Трошин уперся руками в бедра Галины, подталкивая ее наверх. — Андреич, чего встал! Живо на забор!
— Ты — первый! Я пока их придержу.
Снова грохнули выстрелы. Трошин уже видел в полутьме бледные распухшие лица, бессмысленные глаза и оскаленные зубы. Запах мертвечины накатывал волной и вызывал спазмы в горле.
Он наконец взобрался на забор, подгоняя старого егеря.
— Я ружье обронил! — с досадой прокричал Андреич.
— Плюнь. Сам спасайся!
Перевалившись через колючую проволоку, Трошин не удержался и кувырком полетел вниз, отбив локти и колени.
— Живой?! — воскликнула Галина, которой удалось благополучно спуститься на той стороне.
— Порядок! Андреич, прыгай!
В этот момент бегущая толпа мертвецов со всего хода ударилась о забор. Металлическая сетка отозвалась звоном и дребезжанием и пошла волной по всей длине забора. Где-то заискрила проводка.
Покойники шипели и рычали, дергая за проволоку, некоторые пытались ползти вверх, но тут же падали.
— Они забор сейчас сломают… — обреченно выдохнул Андреич. — Слышь, майор, дай-ка автомат, а сам — быстрей к крыльцу. Там дежурный, стучись!
— Держи, — Трошин решил, что в этой ситуации ему хватит и пистолета.
— Беги, майор. Ты один все телефоны и секретные слова знаешь, беги!
Трошин бросился ко входу в радиоузел, слыша, как за спиной бахают выстрелы. Галина тоже осталась охранять последний рубеж, и не было времени ее отговаривать.
— Откройте! — Трошин принялся отчаянно молотить в дверь. — Приказываю открыть дверь, я — офицер госбезопасности!
За спиной что-то противно заскрежетало. Трошин обернулся и увидел: под напором толпы одна секция забора перекосилась, открыв в сетке приличных размеров дыру.
— Утекай, дочка! — закричал Андреич, молотя прикладом по лезущим в дыру мертвецам. — Уходи, быстрее.
Галина застыла на мгновение. Потом бросила автомат с опустевшим магазином и кинулась к Трошину.
Андреича уже окружили утопленники, влезшие через дырявый забор. Он вывернулся, отскочил и схватил с пожарного стенда топор.
— Получай, чертово отродье! Накась! Вот тебе.
Что-то брызнуло на лицо и руки, держать скользкий топор стало трудно, но старый егерь не сдавался.
— А кому еще! На тебе! Получите!
Он махал своим нехитрым оружием, отплевываясь от крови и пота, не чувствуя ни боли, ни вони, ни усталости, словно не было этого страшного дня, трудностей, утомительных пробежек.
— Гори, свечка, гори… — шептал он. — Вспыхни ярче, пока не погаснешь…
Но вдруг острая боль сковала грудь, тут же все тело обмякло, и Андреич упал на колени. Холодные скользкие пальцы ухватили за горло, спину согнула невыносимая могильная тяжесть, смрадный запах ударил в ноздри. Свет померк в глазах, и не осталось почти ничего…
— Гори, свечка, гори… — прохрипел Андреич.
Он успел увидеть, как надежная дверь в здании радиоцентра приоткрылась, впустив Галину и Трошина, и вновь захлопнулась…
11
Загородный аэродром «Сельхозхимии» всегда был местом пустынным и тихим. Небольшая конторка, пара курганов со слежавшимися удобрениями — вот и все хозяйство. Последний раз самолет здесь садился лет шесть назад.
Сегодня все было иначе. Сновали туда-сюда военные, гудели машины и бронетранспортеры. В стороне, на скошенном лугу трещали вертолеты, а пыль взлетной полосы то и дело взбивали уходящие на химобработку «кукурузники».
Трошин сидел на ящике и прихлебывал чай из мятой алюминиевой кружки. В голове было пусто и гулко, как в старой железной бочке.
Только что Галину увез домой ее муж — высокий нескладный старлей с прокуренными усами. Они несколько минут стояли перед Трошиным обнявшись. Галина что-то шептала, а старлей бросал на Трошина сердитые взгляды.
Они уехали. Ни одного знакомого лица в пределах видимости не осталось. Трошин ждал, когда его наконец посадят на ближайший борт и отправят в Москву.
За спиной скрипнули тормоза, затем негромко хлопнула дверь машины.
— Цел, слава тебе, господи… — услышал Трошин.