Трошин усмехнулся в ответ. Вода ритмично шлепала в дно лодки, словно большая рыбина била хвостом. В остальном мир был безмолвным, будто вымершим. Пахло гнилью. Порой казалось, что жизнь кончилась, а всю страну и всю планету покрыла эта мутная замусоренная неживая вода.
— Слышь, а что там, у вас в Москве, говорят? — подал голос Андреич. — Водка-то насовсем подорожала или временно?
— Выходит, что насовсем, — безучастно пожал плечами Трошин. — Сколько она теперь, пять рублей вроде?
— Точно. Как коньяк! — воскликнул Андреич и с осуждением покачал головой. — Что делается…
Через некоторое время он сбавил газ и начал плавно выворачивать к зарослям орешника, торчащим из воды. Тут было особенно много мусора, и в конце концов пришлось вообще вынуть винт из воды, а лодку толкать веслом.
— Куда теперь-то? — поинтересовался Андреич. — Мы, считай, на месте уже.
— Так я ж говорил куда.
— Прямо к самой усадьбе, что ли? Так бы стразу и сказал. Сейчас подгребем помаленьку.
Ветви орешника скребли по железным бортам лодки. Иногда что-то со скрежетом цеплялось за дно, потом отпускало.
— Сейчас почище будет, — пообещал Андреич. — Там впереди сад раньше был, а его лет восемь, как вырубили.
В самом деле, ореховые заросли кончились, впереди показался участок ровной воды с торчащими тут и там кривыми пнями. Чуть дальше Трошин увидел крутой скат берега, поросший крапивой и лопухами. Здесь было совсем мелко, Андреич не греб, а больше отталкивался от дна веслом.
— Вон и усадьба твоя.
Силуэт старинной кирпичной постройки возвышался над туманной водой как колдовской замок. Трехэтажное здание имело две башенки и зубчатое обрамление крыши. Правда, чем ближе оно было, тем меньше оставалось волшебства — усадьба была давно заброшена, неухожена, растащена на нужные в хозяйстве кирпичи.
— Тухлятиной какой-то воняет, — проворчал Андреич. — Скотомогильник, что ли, размыло где-то?
Трошин посмотрел на воду. Она была такой же грязной, взбаламученной, как и везде в этом краю, но имелось кое-то еще. Поверхность ее кое-где покрывала едва заметная пленка, словно от подсолнечного масла. Пленка плавала большими неровными пятнами либо тянулась языками.
Андреич не заметил, как Трошин быстрым движением вытер мгновенно вспотевший лоб.
— Стой! — внезапно воскликнул он.
Андреич аж вздрогнул.
— Ты что?!
— Подожди-ка… А ну, подгреби вон туда, видишь?
Андреич увидел. Прямо под правой башенкой вода подмыла и обрушила большой пласт глинистой почвы. Получился двухметровый обрыв, в котором зияла чернотой какая-то дыра. Словно вход в пещеру или подземный ход.
Когда подплыли, стало видно, что края провала выложены кирпичом. Это и в самом деле было подземелье, вернее, старинный подвал. Трошин обратил внимание, что странная маслянистая пленка была тут буквально везде.
— Причаливай, — сказал он внезапно охрипшим голосом.
— Как скажешь, — пожал плечами Андреич. — Только одного не пойму — где ты тут торфяники нашел…
Трошин выскочил из лодки и вскарабкался по склону берега, распихивая сапогами двухметровую крапиву. Андреич закрепил лодку с помощью колышка и веревки и тоже поднялся. Трошин уже распотрошил рюкзак, достав на свет непонятные железяки, пару фонарей и деревянную коробку с какими-то пузырьками.
— Побудь здесь, — сказал он Андреичу и скрылся в наполовину обвалившейся арке парадного входа.
Старый егерь пожал плечами и, чтобы скрасить ожидание, отведал еще немного «беленькой» из рюкзака. Однако на этот раз веселей не стало. Обстановка почему-то давила и тревожила даже многоопытного Андреича, который за годы жизни привык к одиночеству и в лесу, и средь ночи, и в других не лучших обстоятельствах.
Что-то было не так в этой тишине, в грязной воде с масляной поволокой, в непонятной вони, навевавшей мысли о мертвечине.
Трошин позвал его минут через десять. Андреич осторожно вошел в гулкую развалину — и так и ахнул.
Трошин за эти минуты постарался на славу: развесил фонари, привязал к облупленной колонне добротную веревку и сам обвязался специальными ремнями и пряжками, словно скалолаз. Но главное — он расковырял в полу какую-то дыру, вернее — люк, крышка которого валялась рядом.
— Слушай, Андреич, обстановка усложняется, твоя помощь нужна, а?
— А я что? Я помогу, — осторожно пожал плечами тот. — Что делать-то?
— Да ничего особенного. Просто стой у веревки и меня слушай. Может, подтянуть придется, может, подать что… Так, на всякий пожарный.
— Ты что? Ты туда?.. — Андреич, еще не веря, ткнул пальцем в люк.
— Ага, туда. Так надо.
Трошин пристегнулся к веревке, затем натянул ее, подергал для проверки и — запросто сиганул в провал, Андреич и ахнуть не успел.
Было слышно, как внизу всплеснулась потревоженная вода. Андреич стоял и прислушивался. Веревка то натягивалась, то провисала, но никаких пожеланий снизу пока не поступало.
Андреич не выдержал, осторожно подобрался к люку, встал на колени и заглянул туда, где метался свет от фонаря Трошина.
То, что он увидел, его поразило. Эту усадьбу он знал всю жизнь, и не один десяток раз тут рядом бывал, случалось даже, от дождя прятался. Он привык, что этот старинный дом — всего лишь развалина, загаженная и обветшалая, что ничего, кроме мусора, в ней нет.
Оказалось — есть!
Увидел он немного, но этого хватило. Подвал оказался неожиданно просторным, а еще он довольно неплохо сохранился. В воде стояли в два ряда длинные столы, уставленные какими-то баночками, сложными железками и ванночками. У стены — несколько больничных шкафов со стеклянными дверцами да еще пара пузатых баков странного вида.
Больше он ничего разглядеть не успел, потому что появился Трошин и крикнул:
— Андреич! Я подымаюсь, придерживай веревку!
Трошин выбрался легко и ловко, будто всю жизнь только это и делал. Отстегнул свои пряжки и тут же торопливо вышел на свет. Пораженный Андреич не отставал ни на шаг.
На улице Трошин поспешно стянул резиновые перчатки, потом достал из-за пазухи длинный пузырек из тонкого стекла и поболтал его, глядя на просвет.
— Чего там? — не утерпел Андреич.
— Да так… — пробормотал Трошин. — Ничего хорошего, в общем.
— И чего?
Трошин посмотрел на него с некоторым удивлением, словно впервые видел.
— Слушай, Андреич… Дело серьезное. Мне телефон срочно нужен. Что скажешь?
— Телефон! — Андреич развел руками. — Где ж я его тебе возьму? Да еще срочно. Телефон только в городе.
— А в поселке, ты вроде говорил…
— Есть в поселке, только до города тут, считай, ближе получается.
— Город, поселок — мне все равно, — Трошин махнул рукой, словно отчаялся разобраться в местной географии. — Телефон нужен.
— Слышь… — Андреич поскреб щеку. — У геологов… ну, где мы лодку брали. У них радио есть.
— Какое радио? Зачем нам радио?
— Ну, радио. Они погоду запрашивают, а еще в «Гидрострой» какие-то сводки передают.
— У них есть радиостанция?!
— Ну да, я ж говорю, радио. Можно контору их вызвать, а там — телефон!
— Андреич, ты гений! Пошли быстрей. Лодка наша там не уплыла?
4
Лодка не уплыла, однако что-то с ней было не так. Задняя часть вместе с мотором почему-то оказалась задрана выше носа. Натянутая веревка уходила под воду.
— Гляди-ка, вода снова поднялась, — оторопел Андреич. — Ну, верно, ребята ж говорили, что в верхах дожди идут…
— И что это значит? — насторожился Трошин.
— Да ничего, нам же лучше — теперь напрямки пройдем.
Мотор на этот раз решил покапризничать, и завелся только раза с десятого, когда Андреич от злости едва не оборвал тросик. Трошин молча хмурился, выбивая пальцами нервную дробь на звонком железном борту.
Наконец двинули. Андреич уже не так осторожничал, и лодку даже пару раз тряхнуло на каких-то подводных препятствиях.