Охота с ловчими птицами в Грузии популярна с незапамятных времен. Осенью, когда начинается перелет птиц и стаи их летят вдоль берега моря и через горные перевалы, слетаются на охоту и многие хищники. Мне самому в дни состязаний неподалеку от Тбилиси удавалось видеть в небе сразу трех соколов. Но не соколы для грузинских сокольников, базиери, как их называют, являлись наиглавнейшей птицей.
Держа для приманки сорокопута, поставив сеть, базиери улавливали прежде всего ястреба-перепелятника. Перепелки в эту пору летят через горы. Быстро, дней за пять обучали пойманного перепелятника и начинали охоту. После пролета подсчитывали охотничьи трофея, устраивали состязание, определяли лучших птиц, вручали награды и премии, а затем снимали с ястребов опутенки и всех разом подбрасывали в небо, даруя вольную жизнь до следующей осени.
Прекрасная традиция. Вадим Горбатов, побывав в Грузии несколькими годами ранее, с восторгом рассказывал мне об этом правиле базиери. Увы, мне такого жеста великодушия на состязаниях в Тбилиси увидеть не довелось. Стали свободными лишь несколько птиц, отлетевших с опутенками. Довелось услышать мне на этих состязаниях, что за некоторых птиц, особенно за соколов, хозяевам предлагают немалые деньги.
Главная птица современных сокольников — ястребы-перепелятники и тетеревятники. И если для грузинских охотников с ловчими птицами с давних времен ястреб был наилюбимейшей птицей, то у остальных охотников ястреб стал популярен не из-за своих ловчих качеств. Что скрывать, каждый сокольник мечтал и будет мечтать о настоящем соколе. Соглашаться на ястреба их заставляют условия: сокол занесен в «Красную книгу», а ястребов и по сей день не возбраняется стрелять в охотничьих хозяйствах. Особо же ценятся большие ястребы-тетеревятники, а за ними идут дербники, кобчики — малые соколы.
Юрий Носков, одним из первых советских сокольников побывавший со своим беркутом на слете зарубежных сокольников, возвратившись из поездки в Польшу, рассказывал, что сокольники много делают для охраны природы. Лечат и выпускают раненых птиц, случайно залетевших к людям. Много внимания уделяют выращиванию ловчих птиц в питомниках, при этом половину выводков, полученных в питомниках, отпускают на волю, а из оставшихся часть вручают сокольникам из своих обществ либо продают в зоопарки. Они выступают с лекциями, пропагандируя необходимость охраны хищных птиц, выпускают плакаты, книги, фильмы, но и среди них появилась так называемая мафия — торговцы соколами, которые продают отловленных в природе соколов под видом выращенных в питомниках. И неплохо на этом зарабатывают. Ширится и контрабанда. Так как в целях спасения перевозка их через границу запрещена по международной конвенции, котрабандисты пытаются перевозить не птиц, а их яйца в специальных инкубаторах. В зарубежных журналах печаталась заметка, где говорилось, что в США задержан контрабандист, который хотел переправить в Западную Европу четыре десятка соколиных яиц!
Что ж, воровство ловчих птиц и спекуляция ими, будем говорить честно, и на Руси известны с незапамятных пор. В первом своде русских законов — Русской Правде, изданной еще при Ярославе Мудром, думается, неспроста черным по-белому выписано, что виновные в краже сокола наказываются штрафом гривной кун в пользу владельца да тремя гривнами в княжескую казну. Штрафом по тем временам очень немалым!
Известна и строгая царская грамота от 1632 года, вызванная сократившимися поставками соколов ко двору. Причин было несколько, но одна из них, как уверяет историк,— передача «за море в иные земли» лучших из пойманных соколов за подарки или деньги». А если «учнут воровати нашим делом, птичьим промыслом промышлять оплошно или лучшими птицами корыстоваться, и про то воровство их сыщется,— говорилось в той грамоте, обращенной к помытчикам,— то быть им в великой опале и казни». Видимо, с той же целью на перчатке каждого царского сокольника были изображены «путы железны, в лицах — тюрьма, ссылка и казнь беспощадная»,— зло, которого должен ожидать сокольник за дурное поведение и дурные качества. Далеко мы ушли от тех времен, обстановка другая, но корыстолюбие, алчность и прочие пороки, как свидетельствует «рассекреченная» хроника уголовных дел, отнюдь не канули в Лету. Осенью прошлого года в газетах промелькнуло сообщение: из Московского зоопарка украдены сокол и беркут — все ловчие птицы. Есть у меня сведения, что за год до нашего приезда на Камчатку побывал там какой-то сокольник и без всяких на то разрешений выбрал из гнезда белых кречетов четырех птенцов и увез их с собой неведомо куда. Не сомневаюсь, в будущем возможны попытки нелегального перевоза птиц и через границу: всегда наши соколы были желанными для сокольников и Востока и Западной Европы.
Нет, я не против возрождения соколиной охоты в нашей стране. Скорее, наоборот. Соколиная охота — прекрасное увлечение. С ловчей птицей много дичи не добудешь, а чтобы обучить птицу да и содержать ее, надо, набравшись терпения, немало помучиться да и знать немало. Но развиваться она должна, как в европейских странах, по строго соблюдаемым сокольниками правилам и законам по охране природы. И при хорошо налаженном выращивании ловчих птиц в специальных питомниках. А пока в этом деле ученые нашей страны по-прежнему плетутся в хвосте.
Однажды случилось мне быть на улице Трифоновской. Как вы помните, время от времени я прихожу туда, благо, что живу неподалеку, чтобы полюбоваться на церквушку — памятник истории. И вот чудо: повстречался мне там настоящий сокольник. С птицей на кожаной перчатке. Но не с белым кречетом, а с соколом двадцатого века! Красивейшей, темного окраса птицей, выращенной в инкубаторе и полученной в результате скрещивания пород, которые в природе пар не создают. Кречет с сапсаном, кречет с балобаном, кречет с пустельгой — все возможно в питомниках ФРГ у Лютгера. Птиц проектируют с заданными ловчими качествами, но не могут добиться лишь одного, чтобы птицы эти плодились. Каждая такая птица — единственная в своем роде. Сокольник рассказал, что вручена она ему обществом сокольников, прибыла птица из ФРГ от Лютгера, а чем пришлось отблагодарить немецкого сокольника, ему неизвестно. А мне подумалось: не белыми ли камчатскими кречетами? Ведь до выведения птиц в инкубаторах мы еще не дошли...
В последнем письме, полученном мной с Камчатки, охотник, сообщивший мне имя московского орнитолога, приезжавшего за птенцами белых кречетов, советовал обращаться к нему с осторожностью, а то-де помнит он хорошо, как я вместо портрета кречета напечатал в журнале портрет ястреба-тетеревятника. Такую непозволительную ошибку допустил. Да, ошибка и впрямь непозволительная. Позже, поднаторев как следует в определении соколов, я с изумлением обнаружил, что не очень хорошо разбирались в хищных птицах и великие классики, заставляя ястребов парить над степями вместо коршунов или трепетать, зависая на одном месте, крыльями вместо пустельги. Называли соколами ястребов и великие художники. Не многие люди, как выяснилось, разбираются с достаточной уверенностью в птицах. Ведь и в прошлые-то века как было? Вначале подстрелят птицу, рассмотрят, да не одну, а затем и навык приобретают. У нас не так. И садясь за книгу, я подумал, что, пожалуй, благодаря ошибке я не только сам узнал как следует кречета и ястреба, но и помог научиться разбираться в них многим людям. И надеюсь, своими рассказами пробудил интерес к сбережению этих и в самом деле удивительных птиц.