В марте 1920 года, сопровождаемый группкой офицеров, Дутов бежал в Китай. В разгроме дутовщины сыграла большую роль не только возросшая мощь Красной Армии, по словам М. В. Фрунзе "не уступавшей порой вековому искусству казаков владеть шашкой и ружьем", но и тот факт, что от атамана окончательно отошло трудовое казачество.
В 1921 году генерал-лейтенант Дутов, готовивший новое нападение на Советскую Россию, был застрелен в собственном штабе.
Дневник адъютанта 1-го Уральского полка
Андрея Владимирцева
27 мая 1918 г., Оренбург
...Сегодня выдалось несколько свободных часов. Решил проверить свое хозяйство, перетряхнул вещевой мешок и обнаружил дневник. Сначала удивился, потому что совершенно забыл о его существовании, но затем решил продолжать записи не для истории, конечно, а для себя. Хотя чем черт не шутит, ведь дела у нас тут исторические!
Иван Степанович теперь - командир полка, а я адъютант при его особе. Боровский - начальник штаба. Но все по порядку...
В начале мая к нам явился в сопровождении матросов и вооруженных рабочих широкоплечий бритоголовый человек. Спину он держал чрезвычайно прямо, а двигался медленно, как-то осторожно, что совсем не вязалось с его властным, решительным тоном. Он молча протянул мандат: "Предъявитель сего товарищ Василий Блюхер Уральским военным областным комиссариатом назначается главнокомандующим всеми отрядами, оперирующими под Оренбургом. Всем начальникам отрядов на означенном фронте предписывается точное и беспрекословное подчинение всем распоряжениям товарища Блюхера".
"Тот самый!" - переглянулся я с Павлищевым. Это его считают немецким офицером на службе у большевиков. Это он своими отрядами гонял Дутова, как зайца, и разбил под Троицком.
Блюхеру, видно, наше переглядывание не понравилось - и это естественно: опыт военспецов он использует, но не очень-то нам доверяет. Главком нахмурился и приказал готовить полк к переброске в район Оренбурга.
- Наша задача, - объяснил он, - прорваться к городу и помочь осажденным оренбуржцам. С Дутовым нужно кончать - это требование Советского правительства. Поедем эшелоном через Челябинск и Самару, по пути усилим сводный отряд людьми и оружием. Голощекин мне обещал!
Оставшись одни, мы снова переглянулись и рассмеялись.
- Хорош немец! - покачал головой Павлищев. - Верь после этого свободной печати. Потомок фельдмаршала! Да я в нем за версту русского унтера узнаю...
- Ну, потомок не потомок, - не удержался я, - а осанка у него маршальская! Не заметили?
- Заметил. По моему опыту, так ходят люди с серьезными ранениями спины. Возможно, я ошибаюсь.
...Через несколько дней мы катили в Челябинск.
- Ну вот, - говорил Боровский, выдыхая табачный дым. - Возвращение к междоусобице. Каин, где брат твой Авель?!
В Челябинск к эшелону, в который уже входили наш, 1-й Уральский, полк и екатеринбургский эскадрон, присоединились Челябинская батарея и отряд "Народные копи" под командованием Соломона Елькина. В Самаре войск нам не дали, но после разговора с местным большевистским руководителем Куйбышевым Блюхер прибыл сияющий. А вечером я слышал, как Елькин разъяснял, что, оказывается, сам Ленин просил передать бойцам: надо разбить Дутова.
Кстати, Блюхер (все-таки он, видимо, человек скромный) всячески отнекивался от пышного титула "главнокомандующий". Но потом его убедили, что главком - это просто главный командир. Успокоился. По-моему, он вообще человек выдержанный, хотя, когда нужно, может нерасторопному путейцу вместо мандата и маузер показать.
Правда, Иван Степанович недавно имел с Блюхером резкий разговор. Дело было так: доложили, что впереди - засада, и главком, собрав командиров, начал совещаться. Тогда Павлищев в сердцах, очень резко сказал: "Хватит митинговать! Давайте боевой приказ, если вы главком..." Мне показалось, Блюхер обиделся.
В конце концов решили двигаться на Бузулук и прорываться к Оренбургу. На станции Котлубанской снова попали в засаду. Белые дали составу остановиться и вдарили по нашим теплушкам из пулеметов, люди начали выпрыгивать из вагонов, возникла паника. Я выскочил вслед за Иваном Степановичем, но меня тут же сбил с ног какой-то одуревший от страха парень. Павлищев же схватил парня за шиворот, отбросил в сторону и громовым, командным голосом крикнул:
- Батальон, становись! Смирно!
Наверное, этой громовой определенности и не хватало людям, метавшимся по станции, и когда комполка скомандовал: "Винтовки на руку. Вперед, за мной!" - они кинулись к кирпичному дому, где засели дутовцы. Мы захватили пулемет и двенадцать винтовок.
- Ну что? - спросил я, когда после доклада Блюхеру Иван Степанович вернулся в наш вагон.
- Поблагодарил. Приказал дальше идти головными. И вообще, он не злопамятный, а главное - хочет научиться тому, чего не знает. И не стесняется в этом сознаваться, хотя и главнокомандующий.
- Быстро вы меняете мнение! - из какого-то ехидства поддел я.
- Мнения, Андрей Сергеевич, для того и существуют, чтобы их менять. И в этом их отличие от убеждений. Вам понятно?
- Понятно! - ответил я и встал.
...В Бузулуке к нам присоединился отряд главкома Зиновьева. А 18 мая мы хорошо тряхнули противника на станции Татищевской. Но если говорить честно, эта "железнодорожная" война всем порядком надоела. События обычно разворачиваются так: мы едем - и вдруг засада, белые начинают поливать нас из пулеметов. Эшелон останавливается, бойцы выпрыгивают из вагонов и разворачиваются в цепь. Отогнали. Снова залезай в теплушку...
23 мая мы заняли станцию Сырт и соединились с гарнизоном Оренбурга. Пришло время распроститься с рельсами и пересесть на коней, без чего окончательно очистить окрестности города от дутовцев невозможно. Но наши главкомы все обозное имущество оставили в Екатеринбурге. А Голощекин в ответ на просьбу срочно прислать повозки, котлы и так далее ответил такой телеграммой: "Вы находитесь на войне и просите кухню, повозки, котлы и ложки. Вы забываете, что на войне - по-военному".
Блюхер дал прочитать телеграмму и Зиновьеву, и Ивану Степановичу. Зиновьев успокоил, что, мол, действительно, все необходимое можно достать в Оренбурге.
- Население озлоблять нельзя. Казаки и так не с нами. Вот ведь Дутов - он, как Ванька-встанька. А почему? Потому что в станицах Советская власть - до нашего ухода. Только мы за околицу - казаки Дутова зовут, возразил Блюхер.
- Озлоблять население мы, Василий Константинович, не будем! вмешался вошедший во время разговора Елькин. - У нас есть деньги - все, что нужно отрядам, купим. А спросить с белой сволочи за пролитую рабочую кровь, за порубанных товарищей, я считаю, нужно. Казачью Вандею нужно выжигать каленым железом. Нет у нас права на жалость, потому что за нашу революцию мы перед мировым пролетариатом в ответе!
- Все не так просто! - возразил главком. - В станицах и бедные казаки есть, и переселенцы. Им с Дутовым не по дороге, им с нами по пути. Только объяснить это нужно людям!
- Казакам-фронтовикам тоже с вами... с нами по пути, - добавил Павлищев.
- Но это не так просто! - покачал головой Зиновьев.
- Что вы предлагаете? - тяжело спросил Блюхер.
- Сначала очистить Оренбуржье от дутовцев и сочувствующих, а потом уже заниматься воспитанием казачества. Лучше бы, конечно, это делать одновременно, но едва ли у нас получится... - ответил Зиновьев.