стично." Я скромно замечаю: "Интернет тоже изначально разрабатывался для военных целей и был секретной разработкой." Рахиль задумчиво спросила, что могло довести Рашида до такого состояния. Все молчат. "Что, если это нанороботы?" - предполагает Тарик. Мы вопросительно смотрим на него, и он поясняет: "Ну, знаете, как в облачных вычислениях. Роевой интеллект. Судя по описанию Рашида, там несколько сотен тысяч нанороботов. Каждый из них может не обладать вычислительной мощностью достаточной для интеллекта на месте, но соединённые в единую сеть, они намного сильнее, чем среднестатистический компьютер." "Намного сильнее?" - переспрашиваю я. "Зависит от количества и качества нанороботов. Но судя по всему, его мощности сопоставимы с лучшими нашими вычислительными центрами. Основная вычислительная мощность может находиться где-то в защищенном месте," - продолжает Тарик. Рахиль подала голос: "Нам необходимо узнать изначальный источник этой штуки. Кто вообще обладает такими возможностями?" "На данный момент никто," - ответил Тарик. "Скорее всего, эта штука уже прошла определённые процессы эволюции внутри себя. Если мы имеем дело с нечеловеческим интеллектом, то и развиваться он будет с невероятной скоростью. Ему больше не нужно оглядываться на общество и экономическую структуру человечества, потому что ему не нужно внедрять технологии. А если он и будет что-то внедрять, то совсем не на наших фабриках. Возможно, сам фактор конкуренции скоро исчезнет, потому что ему понадобятся совершенно другие ресурсы." "Зачем он тогда вообще с нами общается?" - задаю я вопрос. Я отправлю его на спектральный анализ. Плюс я нашла специалиста. Он готов помочь расшифровать нам этот иероглиф. Я постараюсь увидеть коллекции Фади. Хотя бы сфотографировать и расшифровать надписью, чтобы узнать, по какой системе он выбирает экспонаты. Тогда, может быть, мы найдём, что ему предложить? "Это нам ещё предстоит выяснить. Но пока мы не сможем ускорить этот процесс. Если он захочет, он сам скажет. Теперь у нас есть более приземлённый вопрос. Рахиль, у тебя новая задача - выяснить, какой интерес эмира в сделке. Возможно, нам удастся заставить министерство обороны вновь сотрудничать с нами," - заключил я - "Что у нас с медальоном?". "Я отправлю его на спектральный анализ. К тому же, я нашла специалиста, готового помочь нам расшифровать этот иероглиф. Я постараюсь увидеть коллекции Фади, хотя бы сфотографировать и расшифровать надписи, чтобы узнать, по какой системе он выбирает экспонаты. Тогда, может быть, мы найдём, что ему предложить," - ответила Рахиль. "Ну что ж, отлично, тогда работаем. Тарик, все-таки дай запросы нашим партнёрам: не разрабатывал ли кто-либо в последнее время искусственный интеллект с военными целями? И были ли какие-то экстраординарные события при этом? Если мы вычислим производителя, то по крайней мере, будем примерно знать, где искать основной вычислительный центр," - сказал я. Тарик уехал на такси, а мы с Рахиль продолжили прогулку по вечернему Бейруту. Вспомнился Нюрнберг с его узкими улицами и восстановленной крепостной стеной, замком в самом центре. Мы встретились там в одном из крупнейших медицинских исследовательских центров Европы, в Эрлангене-Нюрнберге. Там началась подготовка нашей легенды, где мы, сыны Израиля, начали перевоплощаться в уроженцев Ливана и Сирии. По легенде я родился уже на территории Евросоюза и должен был демонстрировать повадки чистого европейца при внешности чистого араба, что мне удавалось безупречно. Рахиль же, напротив, сначала испытывала трудности с ролью. Первые пару месяцев в её речи проскакивал русский акцент. Мы уже думали о замене, но вскоре она адаптировалась и начала выдавать арабский акцент в чисто немецкой речи, что было феноменальным результатом, даже наши лингвисты не ожидали такого. "Так что у тебя с Фади?" - спросил я. "Ну, если ты не понял, у нас роман," - ответила она с улыбкой. Я рассмеялся. "Ну, слава Богу, а то я думал, что вы просто дружите." "Не волнуйся, у нас всё хорошо," - успокоила она меня. "Да я и не волнуюсь. Но не забывай, что ты на работе," - напомнил я. Рахиль внимательно посмотрела на меня. В один момент в её взгляде мелькнула настороженность, затем она сменилась озорным огоньком. "Ясер, мой дорогой, ты ревнуешь? Надеюсь, тебя утешит твоя новая подружка," - лукаво сказала она. "Да? Но тут уже я должен заметить, что ревнуешь скорее ты," - ответил я. "Хватит этих игр. Мы оба знаем, что между нами ничего никогда не будет. Не потому, что мы друг другу не нравимся. Мы просто коллеги." - закончила она. "И в этом 'мы просто коллеги' был словно приговор," - подумал я, а в слух спросил. - "Ты ведь сейчас не обо мне?" "Я просто сказала то, что сказала," - ответила Рахиль. "Когда мы были в Берлине, у тебя ведь был кто-то?" - продолжил я. "Был. А сейчас нет. И скоро совсем не будет," - ответила она. "Я его знаю?" - настаивал я. "Не хватало ещё," - уклончиво ответила Рахиль. "Слушай, Рахиль, я пытаюсь быть тебе другом, пытаюсь помочь, но ты должна рассказать, в чём дело." "Да уже ни в чём. Просто мы коллеги. И кто-то сверху следит, чтобы так и оставалось. А я устала. Я хочу настоящих чувств. Я устала быть машиной," - с грустью сказала Рахиль. После окончания учебы в Нюрнберге мы были официально помолвлены. Приехали в Берлин к друзьям и там осели. Познакомились с Хасаном, который взял нас под крыло, познакомил с общиной, практически подарил нам жизнь. Потом уехал по своим делам на Ближний Восток или в Южную Америку. Я заметил, что Рахиль куда-то исчезает по вечерам. Я тогда решил не докладывать об этом. И в целом для Берлина это было нормально – все, кто приезжал с Ближнего Востока, чувствовали воздух свободы и начинали пускаться во все тяжкие. В целом мы неплохо ладили. Наша пара была почти образцовой, поэтому Хасан удивился, узнав, что мы расстались. Сейчас я понимаю, что был немного влюблён и болезненно реагировал на происходящее, потому что влюблённость была безответной. "Ты как, справишься?" - спросил я, глядя на расстроенное лицо Рахиль. "Хотела у тебя спросить," - ответила она. "Спрашивай, " "Где ты был эти два года?" "В основном, в Газе. Полгода в запое, когда операция закончилась." "Было тяжело?" "До сих пор немного тяжело," - признался я. "Что держит тебя на плаву? Почему ты до сих пор здесь с нами?" "Мне бы самому найти ответ на этот вопрос. Может, я верю в светскую государственность? Не хочу власти множества религиозных общин, как здесь.А может, мне просто не нравится мысль, что такие, как Хасан, убивают молодых людей и сбивают их с пути?" – я тщетно пытался ответить. «А может, мне просто уже всё равно?» - Вслух я этого, конечно не сказал. Помолчал, ожидая вызова в смартфоне от такси. "Мне назначино свидание Руфь, так что больше задерживаться не могу." "Тебе нужна помощь?" "Мне? " — я усмехнулся. — "Нет." До сих пор не верится, что Рашид... "Я так и не понял, почему у него такое состояние?" "Скорее всего, это следствие воздействия этой штуки. Ты веришь, что это искусственное создание?" "Своими глазами я его не видел. Что-то видел, но я сомневаюсь, что смогу это описать. Я знаю другое — нам надо быть готовыми к любому повороту событий." "Возможно, необходимо добыть дополнительные сведения, потому что я не могу поверить в то, что рассказывает Рашид, тем более при его состоянии." "Тогда ты должна поговорить с ним. Провести дополнительный допрос. Поговорить с врачами." "Почему я?" "Ты предложила." "Хорошо. Я буду с ним." "А сейчас едь к эмиру, постарайся добыть сведения по его коллекции." "Хорошо, у меня как раз с ним встреча. Тогда до завтра." "Постарайся ночью заскочить к Рашиду," — сказал я, садясь в такси. Краем глаза я заметил, как Рахиль зарделась. *** Руфь встретила меня у входа. На ней был брючный костюм, подчёркивающий точёную фигуру. Ночной клуб занимал последние два этажа спирального небоскрёба, отчего два его зала оказались округлеными, а верхний вовсе по размерам напоминал скорее крупную жилую студию с баром и мягкой мебелью. Из панорамных окон открывался вид на ночной Бейрут во всей его красе. Мы сели на втором этаже, вдали от суеты, тем не менее вибрация от музыки отдавалась глухим стуком о пол. Я сел на обшитое бархатом кресло с твердым каркасом, моя пассия предпочла утонуть в мягких пуфиках, более напоминающих огромные подушки. Понежившись пару минут, она села так чтобы меня видеть, её любопытные глаза, казалось просвечивали Меня насквозь... ● Почему ты в Бейруте? – спросила она внезапно. ● Я немного задумался. Что ответить? О бизнесе я мог рассказать кому-то другому. Эта девушка смотрела в корень, знала, что я мог заниматься бизнесом в любой точке мира. -Всегда хотел вернуться туда, откуда вышел мой род. -Твои родители из Ливана? -Я просто хотел окунуться в атмосферу моих предков, а не повторять все до малейшей детали. Я поспешил сменить тему. – Так, а ты друз? Я правильно понимаю?. Дв,Вы правильно всё поняли, мистер Холмс. -Ты веришь в переселение душ? - Да, а ещё я верю, что не стоит задавать вопросы чужакам. Но да, я верю в переселение душ. И в то, что меня будут судить по итогу всех жизней. -А сколько надо прожить жизней до Страшного суда? -Должно быть как минимум семьдесят. Иначе ты не прочувствуешь всех аспектов этой жизни. В детстве мне объясняли, что в жизни бывает разное, бывает так, что не успеваешь прожить и дня. Бывает так, что всё рождаешься не совсем здравым человеком. Надо прочувствовать все аспекты жизни, чтобы развить душу и явиться н