- Отстань, – повторил бешеный ниндзя, усаживаясь у стола.
Холодная металлическая ножка непривычно карябнула голую спину, и Раф даже сморщился, невольно проведя рукой по плечу и лопатке.
Человек… он стал человеком… он этого и добивался, чтобы свалить из дома в другой мир, найти там все и вся и забыть уже Леонардо с его улыбкой и самыми теплыми в мире ладонями, дыханием, пахнущим сломанной веткой лимонника...
В груди колко провернулся уже почти привычный комок из ржавых гвоздей, наждака и битого фарфора.
«А забудешь ли? Сможешь?»
- Раф, послушай, – Лео осторожно развернул его лицо к себе, погладив по щеке. – Все, я думаю, поправимо, Донни тебе поможет…
Уставившись в синие-синие, такие нереально-космические глаза, сорвиголова отчетливо понял своим колотившимся у самого горла сердцем, что надо бежать и как можно дальше. Иначе он просто не сдержится и прямо сейчас вцепится в брата мертвой хваткой, обнимая, впитывая, растворяя в себе, забирая все-все без остатка и уже не спрашивая, чего там Лео хочет и как к этому относится. Будет целовать, гладить эти травянистые скулы, сдерет к чертям собачьим маску, что мешает видеть любимое лицо полностью, разбросает по углам лаборатории ремни и вещи, которые словно граница вокруг Леонардо… и больше уже не отпустит, хоть убивайте. На коленях взаимности просить станет…
Слишком долго он не дышал этим запахом, целый месяц, и не прикасался… это же целая вечность, целая жизнь впустую.
Подавшись вперед, Рафаэль сгреб старшего брата за шкирку и прижал к себе, крепко обняв за шею, уткнулся носом в плечо и часто задышал, как рыба, выброшенная на берег, или человек, выбравшийся из пенного буруна, заполняя легкие до краев.
Лео на миг замер, потом осторожно и немного неловко обхватил его руками в ответ, гладя непривычно голую спину и перебирая пальцами взлохмаченные жесткие волосы, и прикрыл глаза.
Что бы там между ними ни произошло раньше, а сейчас перед ним был его младший брат, отчаянно нуждавшийся в поддержке. И оттолкнуть его лидер никакого права не имел.
«Вот мне что, пополам порваться? И не давать никаких надежд на его это ненормальное чувство, и помочь, и успокоить, но не обнимать при этом… Да к чертям собачьим сейчас, ему ж плохо и холодно и страшно небось до чертиков от того, что натворил, а назад-то… есть ли дорога?.. Может, Дон как-то сможет его обратно в нормальный вид переделать?..»
Рафаэль шевельнулся, покрывая короткими поцелуями плечо старшего, в которое до этого уткнулся носом, и Лео мысленно застонал, не зная, как поступить правильно.
Начиная с того, что само это чувство бешеного брата было неправильным с точки зрения лидера, уже нельзя было решить проблему правильно, как его учил Мастер. А теперь, когда и сам Раф стал… нет, не неправильным, конечно, но просто другим, Лео вовсе не видел решения и выхода. Правильного не видел…
- Брат, – Леонардо осторожно повел плечом, уходя от сухих губ сорвиголовы. – Все хорошо будет… успокойся…
Его движение, мягкое, но достаточно ясное, вернуло Рафа с небес, куда он взлетел, окунувшись в любимый запах, на противную, твердую и болезненную землю.
Лео не любит… Лео просто его жалеет сейчас, как бездомного замерзшего щенка, как ребенка, как младшего брата. Он в нем не видит никого больше, кроме дурака-Рафаэля, вечно косорезящего и влипающего в неприятности!
- Не надо меня успокаивать, Лео, – он резко отстранился и выдохнул, найдя в себе силы уставиться брату прямо в глаза. – Ты все отлично знаешь, я – все знаю. Что хорошо станет с твоей точки зрения? Только от того, что у меня теперь кожа другого цвета и голая спина, я, по-твоему, чувствовать иначе стал? Или может… может, ты иначе меня увидел?
Старший устало прикрыл глаза.
Вот в этом весь Раф. Все равно уперто, как таран, станет своего добиваться, не желая понять чужие мотивы и принципы.
- Эти чувства неправильные, – тихо возразил он. – Их нужно изжить и успокоить…
- Нужно? – Раф криво усмехнулся. – Ты хоть слышишь себя? Как можно мерить чувства словами «надо»? Я тебе что, машина с кнопками – раз – и переключился? Я так чувствую, Лео, что мне с этим сделать?!
Он вскочил, шатнувшись, и схватился за край стола.
- Ты можешь сто раз называть это неправильным или ненормальным, но если любовь есть, куда я ее дену-то? В унитаз спущу?
Леонардо поднял голову и пристально поглядел на младшего брата, вдумываясь с его слова и подбирая ответ.
- Я просто не понимаю, как такое могло случиться, – тихо-тихо произнес он. – Что я сделал не так? Чем мог вызвать это… чувство?
Раф зарычал, вцепившись в волосы, и зло дернул их, как раньше дергал хвосты маски, сейчас болтавшейся на шее, в полном бессилии.
Ну как сказать брату-дебилу, что чувства просто рождаются?! Вот, бля, рождаются и все! и ничегошеньки ты с этим не сделаешь, никуда ты их потом не засунешь и не изживешь, как он того хочет! И никто не виноват в этом, никто ничего не так не сделал, никто не стал вдруг кем-то необычным, или особенным, или волшебным…
Оно-бля-просто-есть.
Точка.
- Я пойду, – Рафаэль резко отвернулся от стола и пошел прочь из лаборатории, шатаясь, как пьяный, и на ходу затягивая ремень сползавших с него шорт. – К черту все это дерьмо.
Лео не стал его останавливать.
Какой толк? Пусть посидит сейчас у себя, успокоится, поймет, что сделал и насколько это на самом деле ему надо, а потом разбираться будут, как с этим жить, или как это менять, или теперь уже принимать.
- К черту! Все к черту! – Рафаэль уставился в зеркало, что висело над его кроватью, изучая свое лицо.
Широкие скулы, украшенные шрамами, которые никуда не делись, верхняя губа, как и была, прорезана глубоким следом чужого меча, глаза все те же, прищуренные зеленые и холодные… другая кожа, прямые, как стрелы, черные брови и ресницы… тонкий прямой нос… лезущие в глаза волосы… уши…
Раф тронул пальцами острые, как у дракона, кончики ушей и скривился.
«Красивее ты, парень, не стал. Если и рассчитывал, что покоришь своей бесподобной внешностью, то вот с этим облом по полной!»
Он отступил на шаг от зеркала, изучая глазами голую грудь и живот, плечи и руки.
Все тот же шрам-иероглиф и татуировка до локтя… жгуты мышц под этой кожей торчали еще отчетливее и еще уродливее, совсем не как у старшего брата, чье совершенное тело казалось мягко перетекающим в пространстве.
«М-да… Нашел с кем себя сравнить».
Вздохнув, Раф сел на край кровати и привычно провернул в руке сай.
Вот хоть на том спасибо, Боги, что эти пять пальцев по-прежнему ловко крутят родное оружие и не растопыриваются, куда не надо. Хоть что-то.
- Собирайся, тряпка, – тихо посоветовал он сам себе. – Пора сваливать. Там… там все будет хорошо.
Он косо усмехнулся сам себе и поднялся, взяв с пола старый рюкзак.
Ждать пришлось долго, но Лео знал, что уходить сейчас нельзя.
Надо ждать.
В душе Рафаэля бушует сейчас шторм из обиды, вечного чувства, что ему надо именно то, что получить не может, и нужно это ему вот сию секунду, из болезненного самолюбия, которое старший брат задел, и упрямства.
Жгучая смесь. Дурная, злая, острая.
С ней надо справиться.
Успокоить Рафа, объяснить, что все еще можно исправить… все как-то наладится.
Лео отчаянно винил себя самого в том, что отдалился от брата, испугавшись его чувств, уверенный, что они прогорят и это просто минутный порыв. И именно в этом своем отдалении он видел сейчас причину произошедшего, судорожно ища, как исправить собственную оплошность.
Он же думал, что поступает правильно.
Минутный порыв вырос в беду, готовую затронуть всю семью, но Леонардо совершенно не представлял, как ему быть в этой ситуации.
Пойти навстречу? Дать надежду не пойми на что?.. Он даже близко себе представить не мог, что надо делать в такого рода взаимоотношениях с родным братом – это же неправильно.