— Ты справишься сам? — спросила она. Правильнее было бы попросить кого-то мне помочь, только не ее саму. Но очереди я что-то не видел, а лечь все же хотелось. И поэтому я покачал головой.
Она коротко кивнула и встала. Я поднял руки в стороны, чтобы ей было легче снять с меня футболку.
— О боже… Что они с тобой сделали?
Я не учел важный момент — она сейчас увидит все синяки, ссадины и царапины. Она разглядывала мое лицо — вот увидела зашитую бровь, шишку над ней, левый глаз, который я все-таки открыл.
Она осторожно сняла с меня футболку и снова ахнула. Я точно не помню, но врач точно обрабатывала какие-то ссадины на груди, спине, боках… Аврора обошла меня и посмотрела на спину. Все это время я слышал ее тяжёлое дыхание.
— Не могу поверить…
Она снова стояла передо мной. Я смог самостоятельно расстегнуть ширинку и пуговицу на джинсах, но снять у меня их не получалось. Она помогла спустить до колен, а потом я сел, и она сняла джинсы полностью.
— Все, ложись.
В больнице врач протерла меня влажными тряпками, но мыться мне пока запретили. Я лег в кровать с мыслями, что завтра нужно будет поменять белье, на котором я сейчас буду спать. Вот это да — я думаю о стирке, когда мое тело потряхивает от боли.
Видимо, Аврора заметила эту легкую дрожь.
— Больно?
Я не стал врать и кивнул.
— Подожди, я сейчас.
Она вернулась очень быстро — в одной руке стакан с водой, а вторая ладонь просто сжата в кулак.
— Выпей.
Я взял таблетку, запил водой и снова лег. Она помогла мне накрыться одеялом.
— Я думал, ты меня пошлешь, — сказал я, когда она снова села в кресло.
— Я тоже так думала.
Я ухмыльнулся.
— Но ты не послала.
Я лежал с закрытыми глазами и не мог видеть ее лица, но был уверен, что она смотрит на меня.
— Ты покрасила волосы?
— Угу.
— Тебе очень идет, — прошептал я. Чувствовал, как погружаюсь в сон. — Тебе все идет. Ты самая красивая девушка, что я знаю. Даже если будешь рыжая… лысая… без бровей… хромая… моя… ты моя… самая…
***
Я проснулся от чувства жажды. Во рту так высохло, что я не мог даже шевелить языком. Я медленно присел, помня о своих травмах, огляделся. На тумбочке около кровати стоял стакан с водой. Я одним глотком опустошил его и поставил на место.
Тут я увидел ее — она спала в кресле, свернувшись калачиком. Моя маленькая, нежная, родная. Если бы я мог, я поднял бы ее на руки и перенес в кровать, но я и себя не мог толком удержать.
Но ей точно надо проснуться, чтобы лечь нормально, даже если это значит, что я останусь один. Или нет?
— Ро, — тихонько позвал я ее. Она зашевелилась, подняла голову, не сразу понимая, где и что тут делает.
— М?
— Ложись, — попытался я. В худшем случае она просто откажет мне и уйдёт. — Я клянусь, что не дотронусь до тебя. Сама видишь, я не в состоянии это сделать, даже если захочу.
И я очень хотел. А она?
Аврора, видимо, ещё не могла решить, как ей поступить, но встала с кресла. Ещё около минуты она смотрела на меня, а потом пошла в сторону кровати, обошла ее и легла с другой стороны. Я не то, чтобы не ожидал. Я не мог даже мечтать, что она так поступит.
Я откинулся на спину и посмотрел в потолок. Если у меня есть шанс, то я не должен его упустить.
— Прости меня.
Я не помнил, когда вообще извинялся перед кем-то так искренне. Не помнил, когда я со страхом ждал решения от другого человека — простит или нет? Но мне было очень важно, чтобы она это поняла.
— Я м*дила. Я не заслуживаю тебя.
Я почувствовал, как она сменила позу — наверно, повернулась ко мне.
Она сделала глубокий вздох, выдохнула воздух. Но молчала.
— Почему ты не отвечал на мои сообщения?
Я резко повернул голову в ее сторону.
— Ты писала мне?
Она кивнула.
— Я потерял свой телефон. Что ты писала?
Она подтянула одеяло до подбородка и приобняла его.
— Спрашивала, где ты… За что они с тобой так? Что ты сделал? Скажи честно.
Вот черт. Врать я ей и не хотел, но рассказать ей все — оттолкнуть ее ещё больше. Но она заслуживает знать правду, пусть и такую мерзкую.
— Ты снова принимаешь?
Я покачал головой.
— Хуже, — ответил я. Ладно, выкладывай все. — Я продавал наркоту. И когда решил с этим завязать, получил вот такое пояснение от дилера, что так просто уйти мне от него не получится.
Я ждал охов, вздохов или обвинений в том, что я дебил и придурок. Но этого не последовало. Она просто смотрела на меня, не моргая.
— Ты пошёл на ту вечеринку, чтобы продать наркотики?
С логикой и интуицией у нее все в порядке.
— Да, хотел продать то, что у меня было, отдать деньги дилеру и сказать, что беру паузу. Но он сам вызвал ментов, чтобы подставить меня. Я об этом узнал от Миши. И сбежал.
— Поэтому ты уехал на эту неделю?
Я кивнул.
— Но, как видишь, Ро, они меня достали.
— Зачем же ты к ним поехал?
Мне так не хотелось ей рассказывать все подробности, но раз я решил быть с ней честным, то придется рассказать и про сообщение от Алены. Ненужные подробности я опустил, но в целом поведал историю этой ночи. Я несколько раз подчеркнул, что поехал к ней только для того, чтобы помочь откачать, как это было с Мишей. Мне было очень важно, чтобы она поверила — между нами ничего не было ни в этот, ни в тот раз.
Она закрыла глаза и легла на спину. Я было уже решил, что она засыпает от моего рассказа, но тут увидел одинокую слезу, скатывающуюся вниз по ее лицу на подушку. Я машинально потянулся к ней и стер влажную дорожку. Затем я, не отдавая себе отчет, просто сгреб ее здоровой рукой и прижал к себе. Она не сопротивлялась.
Я уткнулся носом в ее шею и вдыхал аромат волос, ее кожи. Она положила свои руки на мою, которой я продолжал ее обнимать. Я чувствовал, как она плачет, но не мог понять, из-за чего? Это жалость? Или она переживает за меня? Или из-за того, что чувствую и я?
— Все хорошо, малышка, все хорошо.
Тут я заметил что-то на ее запястье.
— Ты сделала татуировку?
Она молча развернула ко мне кисть. Я прочитал фразу. Когда она успела ее сделать? Что она значила для нее? А как же ее нелюбовь к татуировкам? Мы не виделись всего неделю, а я столько пропустил.
— Я выключу свет, и можем спать.
Она выскользнула из моих объятий, потянулась к выключателю около кровати и снова легла, накрывшись одеялом.
— Ты поговорила с мамой? — спросил я, когда она устроилась поудобнее.
— Да. Мы покрасили мою комнату, — отозвалась она.
— Завтра посмотрю. Значит, теперь у вас все хорошо? Поэтому ты смогла перекрасить волосы? — задавал я вопросы один за другим. Мне так хотелось отмотать назад эту неделю и быть рядом во время всех этих важных событий. Ещё неделя и она улетит домой. Увижу ли я ее снова?
— А говорят, мужчины не замечают таких тонкостей, — по ее тону я понял, что она улыбается.
— Может не замечают, когда им женщина безразлична, — произнес я, сам не понимая, зачем я это говорю. Я мог и дальше молчать, а через семь дней помахать ей и пожалеть, что так и не набрался смелости. — Ро, я знаю, что зря сейчас начинаю этот разговор, но все равно скажу. Никогда бы не подумал, что буду вот так лежать и говорить девушке, как сильно она мне нравится. Но вот я лежу и говорю тебе это.
Я не ждал, что она мне ответит, поэтому просто продолжил:
— Я не тот парень, что тебе нужен. Но ты именно та, что нужна мне.
И как нам быть? Я прикрыл глаза, надеясь, что она вдруг уснула и не слышит меня. Но она слышала.
— Почему тогда ты делаешь мне больно?
— Потому что я дебил. И по-другому не умею.
Я почувствовал легкое прикосновение — она гладила мой синяк под левым глазом. Потом ее пальцы поднялись выше к брови, потрогали осторожно шишку.
— Умеешь. Я знаю, что умеешь, — прошептала она так, что у меня мурашки по коже пробежали. Разве кто-то действовал так на меня, как эта девчонка?
— Что Марина сказала на твою татуировку? — решил немного сменить тему я, зная, что сейчас точно не смогу целовать и обнимать так, как хотел на самом деле. Проклятый гипс и пронзающая боль в теле помешали бы мне.