Элиар не ответил, даже не повернул головы. Казалось, он был полностью поглощён занимавшим его медитативным зрелищем: не отрывая глаз, будто боясь упустить что-то, Второй ученик сосредоточенно наблюдал, как кровь Учителя по капле вытекает из раны, срываясь вниз, в недвижное красное озеро жертвенника.
Кап-кап.
Кап-кап.
Этот жуткий монотонный звук сводил с ума.
Снаружи красивыми большими хлопьями сыпал снег, снег падал на живых и на мёртвых. Внутри храма текла кровь. Ученик убил своего Учителя. Учитель продолжился в своём ученике. Убийца и убитый отныне были связаны навек.
Какой тяжёлый, тяжёлый снег. Какая тяжёлая вся эта бесконечная зима.
Яниэр глубоко вздохнул и подошёл ближе — шаг за шагом, очень осторожно, словно боясь потревожить замершего на миг разъярённого зверя. Он шёл медленно, будто сквозь воду, искажавшую и пространство, и звук, преодолевая сопротивление застывшего навсегда мгновения. Он слишком хорошо знал дикий нрав сына Великих степей и всерьёз опасался, что Элиар может внезапно впасть в гнев и не позволит ему находиться в святилище в такой час.
Однако Элиар никак не реагировал. Кажется, зверь сыт и пьян от крови и пока не собирается бросаться на новую жертву. Возможно, он опустошён, возможно, обессилен. Не шевельнулся он, даже когда Яниэр приблизился почти вплотную, и только призрачный Коготь Дракона угрожающе покачивался на бедре, дрожа от переполнявшей металл духовной силы. Этот клинок залил храм Закатного Солнца кровью и осквернил его от основания и до самого высокого центрального шпиля.
Стараясь лишний раз не беспокоить взглядом изгиб серебряного лезвия, Яниэр вновь посмотрел на Учителя и заметил, что лотосная кровь потихоньку стекает с нижнего края алтаря и собирается в заранее приготовленном крутобоком сосуде с узорами в виде алых пионов. Какая странная и жестокая процедура. Зачем только всё это понадобилось Элиару?
При мысли о возможном использовании крови Учителя в запрещённых ритуалах Яниэр похолодел и молча опустился на колени чуть позади своего извечного соперника и соученика. Бледно-золотое сияние полированного дерева мягко поднималось от пола, но не давало привычного успокоения духа. С величайшим почтением Яниэр взял руку Элиара и, сперва приложив ко лбу, начал целовать её, эту жестокую руку, которая была вся в крови их общего наставника, таким образом выражая смирение. По щекам беззвучно катились слёзы, когда северянин думал о том, что эта самая рука убила Учителя, — но делать было нечего.
Яниэр знал, насколько сильно ненавидит его Элиар, и надеялся хоть немного смягчить сердце кочевника покорностью. Воистину, покорность эта не укладывалась в голове, — должно быть, Элиару дико наблюдать её от известного гордеца из Ангу, Серебряной Звезды Севера, рождённого в краю безупречно белых клеверных полей. С самого начала ученичества Яниэр не считал выходца из Великих степей ровней, щедро поливая прозванного Красным Волком мальчишку насмешками и ядовитым презрением, смотря свысока, а зачастую и попросту издеваясь.
За все минувшие годы наверняка не раз мечтал увидеть Элиар, как согнёт перед ним идеально прямую спину всегдашний любимец Учителя. И вот долгожданный час расплаты пробил: наставника больше нет здесь, чтобы защитить Яниэра.
Внезапная смерть Учителя сломала остатки его гордости.
Пускай так… да разве важна теперь гордость? Элиар получит всё, что захочет, лишь бы только склонил слух к его мольбам. Увы, это последнее, что он может сделать для Красного Феникса Лианора.
— Мой господин, — тихо проговорил Яниэр, употребив обращение, которое в обычных обстоятельствах не пристало употреблять по отношению к младшему по возрасту и статусу Второму ученику. — Прошу тебя, освободи верховного жреца нашего храма. Всё кончено — ты победил. Это час твоего триумфа, который никто из нас не позабудет и не оспорит. Ты добился своего: закатилось солнце прославленного Красного Феникса. Разве недостаточно вкусил ты сладость и горечь мести? Прояви же каплю милосердия к побеждённым: позволь мне забрать священное тело и совершить все похоронные обряды и службы с подобающими почестями. Даже если ученик превзошёл Учителя, в нём должно сохраниться уважение… Закончив с ритуалами, я добровольно пребуду в твоей власти и не подумаю избегнуть твоего суда.
Элиар безмолвствовал. Казалось, слова Яниэра не достигали заледеневшего сердца кочевника или же не имели достаточно силы разбить кокон его равнодушия.