– Напомни, когда ты приехала в Австралию? Что-то я подзабыла, – говорю я, следя за выражением ее лица.
Бабуля вздыхает.
– Дай подумать. Мне было лет девять…
– Девять?! – Для меня это новость. Я думала, она попала сюда уже взрослой. А где же тогда остальная семья? Я знаю только тетю Шарли, она живет в Новой Зеландии. Если точнее, она моя двоюродная бабушка. Бабуле она приходится сестрой. Она очень эффектная и образованная. Своих детей у нее нет, поэтому всякий раз, когда мы встречаемся, она меня балует, с самого детства. Помню шоколадные пасхальные яйца с разноцветными драже внутри и блестящие книжки с картинками про экзотических животных, которые она мне дарила. Мы редко виделись, даже когда она жила в Брисбене, потому что я вечно путешествовала с мамой и папой. Но мне нравилось проводить с ней время. Но куда же делась остальная бабулина родня?
– Хотя, может, я ошибаюсь. Нет-нет да что-нибудь спутаю. – Бабуля отпивает чаю, глядя сквозь тонкую дверь во двор. Сквозь проем струится солнечный свет, падая слепящим прямоугольником на коричнево-белый линолеум.
Я хочу задать следующий вопрос, но бабуля вдруг встает и выходит из комнаты, припадая на больное бедро.
Я хмурюсь.
– Бабуль?
Иду за ней и нахожу ее в гостиной – она складывает полотенца. Когда-то тут была папина спальня, а до этого – крытая веранда. Тут даже жарче, чем на кухне: словно в чугунном котелке, поставленном на угли.
– Все в порядке? – спрашиваю я, прислонившись к дверному косяку и сложив руки на животе.
Бабуля улыбается.
– Само собой.
– Как дедуля?
– Хорошо. Говорит, что за ним шпионят.
– Кто? – вскидываю бровь.
– Медсестры, – бабуля хихикает. – Успокоила его, говорю, они просто флиртуют. Вроде подействовало.
Мне всегда больно слышать о том, как деменция мучает дедушку. Он уже не тот язвительный, но добрый старичок, которого я помню с детства. Иногда он даже не узнает меня, когда я навещаю его в доме престарелых. Они с бабулей прожили в браке почти шестьдесят лет и только в прошлом году разлучились. Это было непросто, но что еще делать – ума не приложу. Дедуле слишком опасно жить дома, а бабуля не справляется с уходом за ним. Они долго отмахивались, когда я предлагала на несколько месяцев отправить дедулю под присмотр медперсонала, но однажды дед ушел гулять посреди ночи и пропал. Его нашли в десяти километрах от дома, он был сильно обезвожен и дезориентирован. Тогда бабуля наконец сдалась, и на следующей же неделе дедулю переселили в дом престарелых.
– Как там Бен? – спрашивает бабуля и аккуратно кладет синее полотенце поверх белых. – Поди, ждет не дождется встречи с малышом?
Пожимаю плечами:
– Наверное. Сложно сказать. Он сейчас постоянно работает, я его почти и не вижу.
– А ты еще работаешь?
Качаю головой:
– Нет, пару недель назад ушла в декрет. Я же тебе рассказывала…
Бабуля улыбается.
– Точно-точно, прости, милая. Считаные денечки остались, да? Скорее бы уже увидеть нашу кроху!
– Дел невпроворот. Я без конца убираюсь, готовлю, складываю, сортирую, покупаю кучу ненужных вещей…
– Вьешь гнездышко, – подытоживает бабуля с многозначительным кивком.
– Может, и так, не знаю. Переживаю из-за всего. А тут еще папа постоянно ворчит – не хочет, чтобы я работу бросала. Тоже лишние нервы.
– С этого места поподробнее, – бабуля прерывает работу и щурится.
Я вздыхаю.
– Он против долгого декрета. Говорит, это неразумно и непрактично. Мол, достаточно полутора месяцев.
Бабуля качает головой, но воздерживается от комментариев. Только продолжает складывать полотенца.
– Говорит, я столько лет училась на врача, что глупо бросать работу и сидеть дома. Все равно что попусту растрачивать свои знания.
Бабуля фыркает.
– Ты с ним согласна?
Я со стоном прижимаю ладони к животу, чувствую натянутую кожу, тепло, движение под ней. Малыш растет во мне уже почти девять месяцев, и я люблю его, хоть никогда и не видела. Мне и вообразить сложно, что я приведу ребенка в этот мир и сразу поспешу на работу. Я хочу быть свидетельницей всему, что он будет делать впервые: его первой улыбке, первому смеху, первым шагам, первому слову.
– Нет, я хочу побыть дома с ребенком. Мама с папой всегда ставили карьеру на первое место, и в итоге я все детство провела с нянями да в пансионах. Не хочу своим малышам такой жизни. Кстати, потому-то и стала врачом общей практики, а не анестезиологом, как Бен. Мне нужно пространство для маневра, когда решу вернуться к работе. Карьера для меня не на первом месте, семья гораздо важнее. Но папе этого, конечно, не понять.