— Думаю, ничего. Я не зря прихватил тебе маску, чтобы ты не светил лицом… Не показывался перед охранниками, то бишь. Кстати, дай её сюда — я выброшу.
Они сошли за одну станцию до нужной и, сняв комнату за пятнадцать гильз, легли спать. Следующим утром их ожидал поход в бордель.
* * *
— Аврелия? Да ну… А она вам точно подойдёт? — заведующая борделем похабно провела по щеке Хантера рукой. — Такие, как вы, ей… редко интересуются.
— «Такие» — это с деньгами? Давай Аврелию.
Станция Берри-ЮКАМ состояла из четырёх уровней: на трёх нижних, в основном, находились платформы у тоннелей разных ветвей — оранжевой, зелёной и жёлтой соответственно — никаких выделенных мест под магазинчики, лавочки или чего-либо прочего — только небольшой уголок на переходе между оранжевой и зелёной, и тот занимала «госпожа».
Впрочем, любовь, как всегда, нашла выход — все переходы, все повороты и гражданские тоннели у платформ были наполовину сужены — там, где раньше могли пройти восемь человек в ряд, проходило всего три, пока места у стен были забиты маленькими, настолько кустарными, насколько можно было представить, комнатками: хлипкие, тонкие стены, немного дырявые дверцы (если не просто шторы), из-за коих вечно раздавались шёпот, цоканье стекла, крики, стоны, охи, ахи или просто пустые разговоры — удовольствие получалось самыми разными путями. Именно тоннельные переходы было решено отвести под комнаты, а первый уровень под землёй — самый верхний — превратить в большую гримёрку и бар: так «девочки» (и парни) соседствовали с очень большим количеством охраны, что без устали охраняла их и входы в станцию, а также — с многочисленными перспективными или бывшими клиентами, проводящими приятно время вне маленьких комнат.
Аврелия выглядела именно так, как себе её представлял Уильям: худощавая, очень уставшая, с немного засмоленными русыми длинными волосами. Она взглянула на очередного клиента, покосив сероглазый, абсолютно холодный взгляд, и, натянув лёгкую, немного игривую улыбку, поманила пальцем к себе, второй рукой скидывая с плеча кофту. В сравнении с ней заведующая борделем с её формами и лицом выглядела словно греческая богиня, но даже дураку было понятно, по какой причине была такая разница.
— А мальчику? — томным голосом спросила та.
— Ничего.
— Вам одну на двоих? Это стоит дороже.
— Нет. Он не пойдёт со мной и не возьмёт себе заказ.
— Я… Да. Я посижу наверху.
— Уверен? — она взяла руку мальчика и провела по своим бёдрам до талии. — У нас много хороших девочек и мальчиков, а плохих — ещё больше.
— Уверен, — быстро ответил он и, немного покраснев, отдёрнул руку.
— Сама невинность, — она залилась звонким, несравненно умилительным и фальшивым смехом. — Ладно — иди наверх в бар. Я пришлю к тебе кого-нибудь поболтать, чтобы скучно не было, — подмигнув, госпожа вызывающей походкой покинула комнату.
— Она, — потянул мальчик, — она такая…
— Во-первых, она старше, чем хочет казаться. А во-вторых, не забывай: она зарабатывает на этом. Сиди наверху и жди.
В нужной комнатушке, расположенной где-то в повороте на уровне зелёной станции, стоял тёмно-синий, покрытый редкими пятнами диван — единственное украшение комнаты. Если рассуждать в рамках борделя, то было довольно скромные место для уединения: стены были сделаны то ли из фанеры, то ли какой-то очень тоненькой древесины, неловко сбитой вместе из мелких кусочков; опоры представляли небольшие деревянные брусья, а дверью была тёмно-розовая штора, едва-едва достающая до щиколоток. Однако, несмотря на это, на стене были расположены небольшие фотографии в скромных рамочках; на какой-то из полок, прибитых к углу, стояло зеркальце и масляной фонарь — единственный источник света, а на другой — пепельница; под диваном валялись простыни и одеяла, некоторые части весьма необычной одежды и даже наручники, что старик заметил лишь благодаря тому, что те блеснули в тусклом свете редких ламп, когда штора открылась — работницы по-женски пытались приспособить под себя даже самые жуткие условия.
— Это правда, что ты приехал издалека?.. — она сидела на диване, всё ещё облачённая в лёгкую полосатую кофточку, доходящую ей до середины бедер. — Почему именно я?.. Ты слышал обо мне?.. Кто-то порекомендовал?.. Брось, не молчи — приезжие всегда берут подороже, покрасивее, — он закрыл штору и развернулся к ней. — Как ты любишь? Побыстрее? — девушка поднялась и, подойдя к наёмнику, залезла к тому под рубашку, поглаживая ногтями торс. — Или помедленнее? А, быть может, когда сопротивляются? Я очень маленькая, по сравнению с тобой — сможешь крутить меня, как захочешь, — руки медленно спускались вниз, — уверена, тебе понравится, но учти: ты заплатил только за классику.