Спор затянулся — было уже около четырёх утра, однако не стоило хоть в какой-то пропорции приводить время к количеству выпитого алкоголя — соперники долго спорили, входили в словесные и почти кулачные перепалки под самыми неведомыми углами и с самыми странными поводами, будто бы хотели придраться к друг-другу за самую мелочную вещь в мире. О, о чём только не были их темы, какие стороны Нового и Старого мира не задевали, но, в основном, всё сводилось к подколам, угрозам и фразе «ещё одну».
— Ещё одну, Виктор?! — почти прокричал тот.
— Да. Ещё одну, — подтвердил тот с лёгким акцентом и заплетающимся языком. — Бармен!
Тот подал им ещё по рюмке виски. Бар был настолько опустевший, что даже тару для жидкостей пришлось брать с того же стола и протирать, пока все застывали в давящем ожидании. В конце-концов, напиток был поставлен на расчищенный центр стола. Эммет обхватил левой рукой обод, придерживаясь, как мог, а трясущейся правой потянулся за рюмкой. Виктор, скидывая с себя затёкшую ногу тоже поднялся — гора тары просто загораживала ему доступ к следующей порции, пока он сидел — и, взяв рюмку, немного покосился.
— Ведешь себя так, будто тебе предлагают пить австралийское пиво! — Ворон влил в себя порцию и попытался раззадорить соперника.
— Ведёшь… будто знаешь об Австралии что-то, кроме названия и стереотипов!
— Да я… встралиец до мозга костей!.. До самых пяток!
— Тогда я — француз! — тот выпил следом. — Грёбаный Верн, будь он неладен!
— Говори, блять, по-английски!
— Понимай, блять, по-русски!
— Да ты!.. А аргументный аргумент! Тогда ещё по одной — глядишь, начну! Хватит протирать, Джордж! Неси! Сюда! Грёбаную! Водку! — под каждое слово раздавался удар пустым стаканом о дерево.
На стол стали две железных ёмкости (назвать их «стаканом» не повернулся бы язык ни у кого), жидкости в них было куда больше, чем достаточно. Казалось, Джордж был опытным в том деле — разбирался, когда «шоу» подходило к завершению, потому что как только он отпустил тару, то тут же принялся убирать всё стекло со стола.
— Крис хочет выпить! — поднёс Ворон рюмку над собой и прокричал, толпа ликовала.
— Ты же сегодня был Коттоном?!
— Ха-ха-ха-ха-ха! А всем похрен! Коттон-Карен-Крис-Коул, мать его, Кеннеди!..
— Ну-ну.
— А ты так и не понял?! Не осознал эту великую идею?! — мужчина помрачнел. — Всем плевать, как тебя зовут! Всем плевать, что ты пережил, кем был или можешь стать — всех этих грёбаных людей интересует только!..
— «Только сегодняшний день. Потому что из прошлого они забывают то, из чего следовало бы вынести урок, а в будущем не предсказывают то, где эти уроки им пригодились бы», — ты это каждый раз говоришь перед проигрышем. Думаешь, я этого не помню? — он упал на стул, держа перед собой ёмкость и указывая свободным пальцем на мужчину. — Я всё помню. О всех тех, на кого ты жаловался, и всё то, на что ты жаловался. Или, ты думаешь, я не знаю, как тебя зовут?
— О, именно поэтому тебе и не жить. Рано или поздно.
— Скорее уж поздно, потому что добьет меня цироз печени, а не ты, пернатый.
— Нет! — Джонс вскричал и ударил по столу так, что всё, что не успел собрать Джордж, посыпалось. — Я убью тебя!.. И докажу!.. Тебе и всем им! О, все те люди, которые считают, что я монстр — я докажу им, как сильно они правы!.. А ты!.. Ты… Блять…
Он взглянул на стакан водки, стоящий перед ним, и его взор медленно устремился в небо. Покосившееся тело упало прямо на стол, опрокинув как верхнюю его часть, так и ящик, что служил подпорой. Водка перелилась прямо на Эммета, а тот, в свою очередь, выключился, сплющив собою несколько стаканов.
— Кто бы мог подумать… — Виктор в подобающей ему манере допил стакан и бросил его на пол. — У нас есть победитель!
Он поднял руку того, за кого заступился, в воздух, и толпа взревела в последний раз. Крики, визг, свист и вопли десятков голосов в такой сумасшедшей, апокалиптической, в своём масштабе, радости, что, казалось, то каждый из них выиграл тот спор — спор на жизнь. Приезжий, вдруг, схватил пистолет со стойки, принадлежащий Ворону, и с истерической, почти безумной гримасой пошёл обратно. Уильям поднялся со своего места, размял затёкшие ноги и также, как и Виктор, поспешил наперерез. Не успел.
— Куда это ты собрался, крысюк вонючий?! — старик был груб с приезжим, словно сам хотел убить его.
— Я выиграл! Я убью его!
— О-о-о, как разогнался. «Я выиграл»?! Тебе ничего только что не показалось, а?! — тот отнял пистолет и пригрозил им. — Я выиграл. Я спас твою дырявую жалкую шкуру не ради того, чтобы умер он, а как раз наоборот — чтобы сегодня не умер никто.