«Охрана!» — раздалось откуда-то из толпы. К тому моменту уже все из шестёрки, кроме Тима, были на полу. Кто-то разбил собою столы, получив многочисленные ушибы и сотрясение; кто-то налетел хребтом на барную стойку и, будто бы по магии сломанной спины, тут же упал на пол, взвизгнув от боли; а кого-то и вовсе просто затоптала толпа, выбив половину зубов, — нужно было лишь дать слабину, лишь на секунду упасть, чтобы потом уже не подняться.
Но только не Тим — он явно не мог позволить себе такой роскоши, потому что с его телом рухнула бы и его репутация. Он крепко стоял на земле, отбивая, без преувеличения, ленивые удары Джонса. Более того — низкорослый мужчина достал нож и всеми силами пытался хоть как-то задеть перебежчика — бесполезно. Хантер знал, что то было невозможно, что он сам остался жив после драки лишь из-за того, что Эммета интересовал Ви, но не более.
Как только раздался крик о том, что стражи порядка были на подходе, Ворон перестал играть — парой размашистых ударов он отбил руку с лезвием так сильно, что через звуки битвы можно было отчётливо различить хруст лучевой кости. Как только нож выпал из хватки, высший схватил запястье и, вывихнув то, ударил прямо по локтю — сустав вылетел. Через секунду уже вылетел ещё один — то самое запястье было вывернуто под слишком неправильным углом.
Схватив сломанную конечность и наступив на носок врага своей ногой, он начал резко и быстро ломать своего противника — челюсть, рёбра, колени, плечи, ключицы — всё то сопровождал монотонный, смертельно отвратительный хруст костей, пока тело превращалось в тряпичную куклу, нелепо свисающую в захвате. Лишь в тот момент, когда изо рта Тима полилась вязкая и немного коричневая пена, тот остановился, замерев в стойке для удара. Секунда, другая… Хан отчётливо понимал — не мог знать точно, но имел полное право предполагать: Джонс слушал, как останавливалось сердце его врага и наслаждался — нельзя было забываться о том, кем он был, даже при восхищении; нельзя было пропустить мысль о том, что он в любой момент мог перерезать кому-либо глотку просто ради веселья; нельзя было давать слабину.
— Скажем, что сам так упал, если спросят, — в тот момент, когда он обернулся, его улыбка действительно внушала страх. — А теперь пошли, пока нас всех не повязали.
Он отпустил тело, тут же упавшее на пол, взглянул на редких пьяниц, оставшихся в строю и не прекращающих драться между собой, да направился прямо к выходу — на его счастье, охрана шла не с верхнего уровня, а с нижнего. И, разумеется, никто из стражей порядка на верхнем уровне не хотел с ним связываться после вчерашнего.
* * *
Шёл дождь. Очень холодный, очень пронзающий, но редкий дождь. Троица двигалась к машине, перепрятанной в одном из внутренних дворов. Айви всё так же молчал.
— Так что это был за правительственный проект? — Уильям ощупывал плечо и спину, на судьбу коих пришлась пара ударов. — Меня интересуют детали.
— Разве того, что я уже сказал раньше, тебе не было достаточно?
— Конечно, нет.
— «Конечно, нет», — какая напыщенность. Может, мелкий сам тебе всё расскажет? — тот молчал. — Ах, да — у него же глубокий внутренний стресс на фоне его первого убийства — того, что делает, блядь, каждый уже с пелёнок, потому что окно Овертона для убийств давным-давно прошло.
— Я, по-моему, говорил тебе заткнуться на эту тему.
— А я говорю, что власти у тебя надо мной никакой — я в любой момент могу послать наше общее соглашение.
— Тогда неудивительно, что единственные люди, терпящие тебя — это конченый ублюдок и престарелый алкаш, — в ответ раздался лишь противный низкий смех.
— Дай ему сказать… — вдруг вклинился парень. — Уверен, он знает больше меня.
— О как… Что ж… Нихрена не ожидаемо, но ладно…
— Просто рассказывай.
— Я и собирался!.. В общем, вначале эта программа была правительственной — очередной эксперимент на людях во имя демократии, — он откинул мокрые волосы назад и взглянул на небо. — Но, как ты, старпёр, помнишь, от правительства быстро ничего не осталось — только потерявшие свою власть седые мужчины да женщины с целлюлитом на боках и тремя подбородками на тупой голове. Первое десятилетие после, это всё было чем-то вроде извращенного хобби для оставшихся учёных — эксперименты: умирали испытуемые часто, а финансирования не было вообще, — завидев впереди дремлющую стаю, они свернули за угол. — Однако всё изменилось, когда несколько из одной исследовательской группы объединились с мародёрами-дебилами в Мэриленде — они предоставили им результаты своих исследований, в ходе которых, всего-ничего, смогли превратить обычного человека в высшего (знать я не знаю, как они их тогда называли). Как ты понимаешь, тупой сброд очень впечатлила перспектива получения сил и возможностей, так что они стали работать вместе. Если не вдаваться в подробности, я только что тебе описал становление Эволюции — за первые пять лет к ним примкнуло такое количество людей, отупевших от слухов о невиданной силе, что просто было страшно сказать, но…